Сергей Королев - Тайная история человечества

— И это каждый раз так? — спросил Генри, когда Роман встал под напылитель, создававший на нем темно-серый всепогодный комбинезон.

— Да, — прозвучал ответ. — После процедуры нужно вспомнить, кто ты, иначе свихнешься. Раздвоение личности и психофуга — наши профессиональные болячки.

— Не завидую, но иногда хотелось бы побыть кем-то другим.

— Как вернешься — можешь переквалифицироваться, — усмехнулся Роман. — Только о твоих любимых вирт-играх придется позабыть.

— Почему?

— Начнешь бессознательно подстраивать психику под персонажа, решишь, что ты в самом деле капитан Шепард и тебе нужно спасать галактику, — Роман вышел из-под напылителя, проверил целостность одежды.

— На такое я не готов!

— Вот и не надо. Узнали что-то о местных?

Генри вздохнул:

— Они похожи на нас.

— То есть? — удивленно спросил Роман.

— Кожа заточена под фотосинтез, желудка нет, половая система атрофирована.

— Не так и похожи.

— Все остальное идентично нам. Мозг — точная копия человеческого. Джейн говорит, что вероятность такого околонулевая, но что имеем, то имеем.

Эмулятор удивился. С одной стороны деятельность сходного по структуре мозга воссоздавать проще, чем разум какого-нибудь мыслящего кальмара, с другой — шанс такого сходства во вселенной ничтожно низкий.

— Лео говорит, что в этом может найтись разгадка происхождения человечества.

— Нас создали Странники? — Роман вспомнил прочитанную недавно классическую книжку. При его профессии читать через вирт и пси-передачу запрещалось, оставался только дедовский метод. Но эмулятор все равно любил это дело.

— Лео допускает. Ладно, пошли, мозгосшиватель.

«Ведь была теория», — подумал Роман.

Люди нашли во вселенной парочку планет, на которых раньше была жизнь, но по непонятным причинам от внеземных городов остались лишь руины. Чрезвычайно древние, но, исследовав их, ученые пришли к выводу, что тамошние обитатели были во многом сходны с людьми.

Покинув отсек отдыха, они прошли по короткому коридору бывшего корабля, который успел трансформироваться в планетарную базу, направились к одному из выходов.

По протоколу, сперва из криосна вывели инженеров, биологов, физиков, те неделю проверяли окружение на всевозможные опасности для жизни, лишь вчера очередь дошла до лингвистов, культурологов, альтерлогиков, ксеномоделистов и Романа.

Выйдя на несколько минут на улицу подышать после сна, эмулятор удивился пригодному для дыхания человека воздуху. Но мозг после заморозки не варил, голова гудела, как с перепоя, и, позабыв обо всем, Роман направился на суточный восстановительный отдых.

Шлюз открылся, и по глазам резанул яркий свет, заставив включиться систему защиты, которая незамедлительно обволокла сетчатку прозрачным поглощающим покрытием.

Здесь все-таки можно было дышать, хотя воздух имел солоноватый привкус. Запах оказался не самым приятным, похожим на чесночный, потому нюх пришлось отключить вовсе. Зато трава была мягче любого ковра — хоть босиком ходи.

Местная флора поражала — коконы выглядели даже крупнее, чем вчера. Не меньше пары километров. И черт с размером, но как они держались, оставалось непонятным — будто висели в воздухе, ни к чему не крепясь.

— Гравитационная аномалия. Уже исследуем, — объяснил Генри. — А то, — он кивнул в сторону «осьминогов», которых уже было трое, — растения. Одни из них прячутся, другие вылезают. Пока максимум семь штук видели.

Они обошли базу, которая достраивалась на ходу из добытых в недрах планеты материалов.

— Вот, — с помощью встроенного в ладонь пульта Генри отключил прозрачный энергобарьер, и Роман нашел взглядом местного.

Это был гуманоид. Худой, с черной, как нефть, кожей, крупными зелеными глазами, без волос, с широким приплюснутым носом, но гуманоид. Он сидел, широко расставив ноги и сложив руки перед собой в замок.

— Нашли в паре миль отсюда, — сказал Генри. — Там были и другие, но вообще их на планете немного.

— Его сородичи за ним не придут?

— Я там был, и, по-моему, они не заметили, что их стало меньше. Этот сам за нами увязался. Но знаешь, что странно? Мы не обнаружили здесь других видов, кроме них и растений. Ни животных, ни птиц, ни даже насекомых. Только флора и они. От кого и как эти ребята могли эволюционировать — не понимаю, хоть убей.

— Может, они тут не единственные живые обитатели? Вдруг они служат другой цивилизации, а планета не дом, а колония? — предположил Роман.

— Сканирующие дроны несколько раз успели облететь планету и ничего не нашли. Ботаники говорят, что те штуки, — Генри указал в направлении коконов, — не могли создаться природным путем. Их сотворили искусственно.

— Искусственно, значит, — пробормотал про себя Роман и обошел гуманоида, который никак не реагировал на пришельцев. Если бы не дыхание — его можно было бы принять за куклу.

— Как они размножаются без гениталий-то? — спросил эмулятор.

— Еще одна загадка. Я поначалу вообще решил, что это биороботы.

— Ладно, погнали, — Роман сел напротив инопланетянина, прикоснулся своими ступнями к его. Биоконтакты сработали сразу — нашли лазейку в тело гуманоида, заставив психомоделиста ощутить небывалую легкость. Затем захват чувств — мир в их восприятии выглядел немного темнее, а запах оказался вполне приятным.

Голова закружилась — началась биохимическая подстройка. Спустя какое-то время восприятие снова начало меняться. Исчезла трава, небо, крупное светило в небесах, коконы, станция.

Точнее, они остались, изменилось их восприятие. Пропала разница между травинкой и звездой, звездой и человеком, человеком и атомом кислорода. Вместо этого лишь бесконечный ряд непонятных значений. Какая-то семиричная система, где единице соответствовало семь символов-септимов.

Септимы складывались в числа, внутри единицы возникало множество, а в нем еще одно.

На миг Роман пришел в себя и подумал, что у создания перед ним нет мыслей в привычном понимании, только странные измерения. Прямо компьютер, а не живое существо.

Когда моделируешь мышление человека — первым в голове возникает его сознание. Начинаешь думать «Я Иван Иванов». Затем появляются самые близкие образы Ивана Иванова, понимаешь, что мыслишь немного иначе, на другом языке, другими словами и понятиями. Позже подключаются инстинкты, подсознание.

Здесь же всего этого не было.

Только непонятный код, который больше требовал криптоаналитика, чем «мозгосшивателя».

Роман смотрел на один из коконов, а затем закрыл глаза, увидев, что обозначающий его в разуме инопланетянина септим превратился в октет. Добавилось еще одно понятие, которое раньше оставалось скрытым. А затем восьмая часть мозаики исчезла так же быстро, как и появилась.