Сергей Королев - Тайная история человечества

Я залез в спальник и вначале долго не мог заснуть. Неужели через несколько дней все необратимо изменится? Весь мир, который я знал, исчезнет. Зачем? Почему? Засыпал я долго, ворочался и все никак не мог улечься. Старик напротив читал книгу, подсвечивая себе фонарем. Светлана куда-то ушла и вернулась только через час, сдавленно плача…

— Так, значит, версию о войне озвучила Светлана? — спросила психолог, когда Алексей закончил рассказ.

— Наверное, она, — ответил Алексей, — но больше всего рассуждал пенсионер. Он вообще очень рассудительный.

— Скажите, а как звали детей Светланы? — уточнила женщина.

— Хм, не запомнил, — задумался Алексей, — она и не показывала их. Стеснялась, что ли, в таком состоянии.

— Спасибо вам огромное, очень помогли, — пожимая руку Алексею, сказала психолог. — Ой, у вас царапина…

— Да ерунда, — пряча руку, занервничал юноша, — уже и не помню, где посадил.

— Уверена, скоро вас выпустят, — улыбнулась на прощанье психолог.

— Надеюсь, электроды не будут мешать вам? — спросила психолог, прикрепляя датчики к голове Светланы. — Расскажите в деталях про второй день замирания, когда вы в кремлевскую больницу пошли. Особенно интересует причина несчастного случая в палате.

— Собственно, я уже все на бумаге изложила, — пожала плечами женщина, — день назад следователю.

— Бумага это одно, а когда проговариваешь вслух, то намного больше деталей выясняется, — заметила психолог. — Много времени это не займет.

— Мне все равно взаперти делать нечего, — усмехнулась Светлана, — пятый день сижу как узница. Уже с ума схожу без детей. Как там они?

— Ребята просто молодцы, у них все нормально, — ободряюще улыбнулась психолог, — и поверьте, скоро все разрешится. Мы же должны разобраться. Кроме вас, никаких свидетелей событий трех дней замирания нет. Живых свидетелей…

— Да, да, конечно, — закивала Светлана, — я готова…

Утром, после скорого завтрака, Эдуард Михайлович предложил нам пойти в кремлевскую больницу, что на Воздвиженке. Это примерно минут двадцать быстрым шагом от Кремля. У меня сложилось ощущение, что старик придумал какой-то план заранее…

Полутемные коридоры с замершими людьми в белых халатах производили зловещее впечатление. Звук шагов гулко отражался от высоких потолков и разносился далеко вокруг. В нос сразу ударил запах неизбежной больничной хлорки и мочи. Организм у замерших хоть и замедленно, но работал, исправно выполняя свои функции. У меня мурашки бежали от этого места, хотелось уйти прочь отсюда, к солнцу. Для чего мы сюда пришли, я так вначале толком и не поняла из объяснений нашего энергичного пенсионера.

— Все очень просто, — рассуждал Эдуард Михайлович, идя по гулким коридорам больницы, — надо попробовать вывести из этого ступора специалиста, в идеале врача нейрофизиолога, а уж он сможет разобраться дальше в причине всего этого замирания.

— Здорово, — усмехнулся Алексей, — подумаешь, всего-то и делов…

— Я как больной со стажем и с приличным набором старческих болячек знаю основное правило врачей, — усмехнулся пенсионер, — не можешь устранить причину — купируй или снимай симптомы.

— Логично, но как это сделать в реальности? Я вот не врач ни разу, — призналась я. — Какие симптомы и как их устранить?

— Ну, это просто, — ответил Эдуард Михайлович, достав увесистый медицинский справочник, — вот здесь ответ. Юноша, почитайте, где закладка, не сочтите за труд. Я вчера перед сном пометки сделал.

— Так, кататонический ступор, признаки, — быстро бежал по тексту Алексей, — восковая гибкость, больной не реагирует на внешний мир… речевое общение невозможно… Терапия… электросудорожная, транквилизаторы из группы бензодиазепинов. Феназепам, диазепам, лоразепам…

Я рассмеялась истерическим смехом, настолько все происходящее показалось мне каким-то нереальным.

— Представила себе, как мы сейчас будем током приводить в чувство замерших людей, — сказала я, смахивая слезы от смеха. — В точном соответствии со справочником.

Эдуард Михайлович остановился около процедурного кабинета и открыл дверь.

— Нет, начнем мы как раз с инъекций лекарств, — возразил пенсионер, — это более понятно. Главное, с дозировкой не переборщить. Ведите замершего, только не врача. Будем тренироваться.

— Совесть мучить не будет? — спросила я. — Ведь юридически мы сейчас совершаем противоправное действие.

— Хотите порассуждать о морали и праве? — удивился Эдуард Михайлович. — И пусть весь мир катится в пропасть?

— Вы как-то много на себя берете, уважаемый, — ответила я, — и не очень понятно, почему.

— У меня, по крайней мере, есть какой-то план, — парировал пенсионер, — и понимание, как действовать. Какие у вас предложения?

— Товарищи, нас всего трое на всю Москву, а может, и страну, — вмешался Алексей, — а вы начали отношения выяснять.

— Ничего личного, — сказала я, — просто начинать эксперименты над живыми людьми, мягко говоря, неправильно.

— Вы хотите вернуть своих детей в нормальное состояние? — спросил Эдуард Михайлович.

— Однако решили уколоть в самое больное место? — удивилась я.

— Блин, старик прав, — сказал Алексей, — это уже не совсем люди, они же овощи почти.

— Ну, тогда приведите своего папу, — заметила я, — и начнем опыты с него, если все овощи.

— Сучка… — процедил едва слышно Алексей, бросая на меня взгляд исподлобья.

Вот тебе и робкий юноша-студент, показал зубки.

— Молодой человек! — повысил голос Эдуард Михайлович. — Я бы попросил соблюдать приличия!

Ситуация складывалась неуютная. Три человека в пустой Москве умудрились повздорить между собой. Я знала этих людей меньше суток, но жизнь могла повернуться так, что мне придется видеть и общаться с ними годами. Только с ними, если замершие люди не придут в себя. И тогда мальчишки так и останутся молчаливыми манекенами, писающими в штаны. На что я готова, чтобы они вернулись в нормальное состояние? Я поняла, что на всё. Даже если придется рисковать всеми замершими людьми во всей Москве. Они мне чужие… Но все-таки бесчеловечный подход старика и студента показался противен.

— Никаких работников МЧС не будет, — с усталостью в голосе сказал пенсионер, — если мы не попробуем спасти всех, то наступит самый настоящий конец. Навсегда.

— Кого лучше вести, мужчину или женщину? — спросила я, открывая дверь и выходя в коридор.

— Мужчину, лет сорока, среднего роста и обычного телосложения, — ответил старик, роясь в лекарствах, — как минимум четырех человек надо. На всякий случай.

Замершие передвигались маленькими шажками, вперив неподвижный взгляд куда-то ввысь. Не понимаю, как они умудряются при этом не спотыкаться?