Любовь Алферова - Хрустальная медуза [антология]

— Возни было с этими электролампочками, — поняв наше недоумение, объяснил Фернандо. — Теперь таких и в музее не найдешь. Ни одна фабрика браться не хотела, пришлось оформить как спецзаказ Медицинского центра. А они от этих лампочек прямо ожили. Сидят, под гитару песни поют.

— Они умеют на гитаре? — удивилась Эва.

— Не все. Но поют все, и с каким удовольствием! Даже про телевизор забывают. Вы не удивляйтесь, он у них древний, вроде ящика, они к такому привыкли. Ребята чуть не восстановили для них старую модель со всеми потрохами, но вовремя одумались: навесили на деревянный полированный ящик обычный плоский телевизор, а тумблеры вывели на переднюю панель. И все довольны.

Перед крыльцом Фернандо остановился.

— Ноги вытирайте. Они отказались от робота-мажордома и сами по очереди моют полы.

Это звучало как цитата из исторического романа, но мы подчинились, и Эва даже выполнила сей обряд с каким-то удовольствием. Я чувствовала, что ей здесь уже нравится.

Бессмертные сидели за круглым столом, покрытым скатертью, и весело играли в карты. Их было семеро — три женщины, четверо мужчин. Не хватало восьмого.

Я ожидала увидеть… Ну, не знаю, чего я ожидала!

Наверно, живых мумий. Но люди, повернувшиеся к нам, были, как предупреждал Фернандо, людьми без возраста.

Хотя сразу можно было сказать, что им за шестьдесят.

— Нам каждый гость дарован бо-о-гом! — вдруг пропела одна из Бессмертных, и все рассмеялись, вскочили из-за стола, бросились пожимать нам руки с самой искренней радостью.

— Добрый вечер, входите, входите, милые девушки, — наперебой говорили они, — мы уже полчаса ждем вас, Леночка испекла печенье, а Маша сейчас заварит прекрасный чай!..

Не успела я опомниться, как нас разъединили. Фернандо потащили в угол, стали ему показывать какие-то шахматные этюды. А Эву я и вовсе потеряла из виду.

Меня обняла за плечи Бессмертная в длинной цветастой юбке и вязаной шали.

— Пусть мужчины поухаживают за девочкой, — сказала она. — При наших женских недоразумениях это лучшее лекарство.

Конечно, Фернандо не стал говорить Бессмертным правду. Смягчил краски, сгладил углы. Но меня поразила их трогательная и забавная отзывчивость — нечто, выходящее за пределы моей профессиональной отзывчивости.

Через несколько минут нам предложили чай в старинных фарфоровых чашках, печенье и сласти в каких-то музейных вазочках. Тут я опять увидела Эву и изумилась — моя непроницаемая пациентка смеялась и теребила Бессмертного за рукав наброшенной на плечи куртки.

— Саша, Саша, а это что такое?

— Это — туз, самая старшая карта в колоде.

— Не вмешивайся, — успел удержать меня Фернандо, — им нравится, когда их зовут просто по имени. Они сами просят об этом. А, вот и гитару несут!

О какой ерунде они говорят, подумала я. Но если эта ерунда приносит такие неожиданные результаты, то пожалуйста, на здоровье!..

Началась суматоха — каждый тянул гитару к себе и обещал свою неповторимую песню. Наконец победил Саша, и все расселись вокруг стола. Он поставил ногу на табуретку, склонился над гитарой и провел по струнам ласкающим движением, а потом взял резкий аккорд, призывающий к вниманию.

— Итак, баллада о благородном короле! Специально для тебя, Эвочка.

Он пошарил в раскиданной колоде и вытащил короля, даму и валета: — Вот, полюбуйся. А теперь — приступим. Ребята, подпевайте!

И он запел.

— Много дней и ночей, много весен и лет восседали на карточном троне благородный король, и красавец валет, и лукавая дама в короне…

— Но с тех пор, как придумана наша земля, многим дамам назначено это, — хорошо спевшимися голосами подхватили Бессмертные, — избирает в супруги она короля, а целует красавца валета!

— Итак, перед нами — классический треугольник, — под струнные переборы прокомментировал Саша, — дело житейское. Слушай дальше, милая девочка. Но и в карточном царстве случается боль и томят-угнетают невзгоды… Помрачнел, погрустнел благородный король и ушел навсегда из колоды. Ни сыграть, ни сгадать на колоде моей! У валета дрожит алебарда — понимает, подлец: замещать королей не годится столь мелкая карта!..

— Понимает, подлец! — весело и выразительно подтвердил хор.

— Ты поди замени благородство и честь своенравного верного друга! — звонко, гордо, отчетливо бросал каждое слово Саша, и Эва, захваченная его энтузиазмом, вся прямо потянулась к нему. — А в постель к королеве случайно залезть — невеликая, братцы, заслуга. Если ждешь ты финала, так вот он, изволь! Но услышишь — и вдруг промолчишь ты… — Саша выдержал паузу и выдал какой-то причудливый пассаж. — Не встречался ль тебе синеглазый король — в седине, но с повадкой мальчишки?.. — вдруг совсем без музыки прошептал он.

Песня была окончена, но Эва и не пыталась освободиться от ее власти. Она не хотела ограничиваться неожиданным финалом, она уже слышала в себе продолжение этой странной песни, и я хорошо понимала владеющее ею ощущение — ощущение того, что вот сейчас сбудется что-то предсказанное…

Вдруг ее глаза распахнулись. Я проследила за ее взглядом и несколько растерялась.

Во время беседы окно незаметно открыли снаружи, и на подоконнике появился восьмой Бессмертный.

— Дим, — представил его Саша, нисколько не удивившись.

В первую секунду мне показалось, что его окружает серебряное свечение — в такой странной гармонии находились одежда, смуглое нервное лицо и падающие на лоб русые волосы с густой проседью. А ведь одет был этот Дим, как и некоторые другие Бессмертные, в темно-синие штаны, простроченные почему-то по швам оранжевыми нитками, и был на нем обычный серый свитер.

Не знаю, каким образом, но я сразу поняла — Дим натворит таких дел, что мы с Фернандо не обрадуемся.

Слишком отчаянным, почти сумасшедшим, был светлый блеск его глаз, слишком резкими и тонкими — черты энергичного лица…

— Привет, старики! — сказал Дим. — Так это и есть Эва? Ну, здравствуй…

И протянул ей руку — крепкую и обветренную.

Я почувствовала, как у меня за спиной насторожился Фернандо. Видно, Бессмертный, лазящий в окна, один доставлял ему больше хлопот, чем остальные семеро.

Я настроила себя на биосвязь, которая нам когда-то очень удавалась. “Фернандо, Фернандо, — позвала я его, глядя в темноту за окном и явственно видя его лицо и слыша свой голос. — Нам уйти, Фернандо, нам уйти?” Ответный сигнал был не информационным, а просто успокаивающим. Что ж, Бессмертные — его пациенты, ему виднее…

И сразу же за сигналом подошел он сам.

Я указала ему глазами на Дима.

“Конечно, Дим — гастролер и на все горазд. Но что он может сделать? По-моему, беспокоиться рано”,- примерно это передал мне Фернандо, но как-то не очень уверенно.