Любовь Алферова - Хрустальная медуза [антология]

Стремление тела к цели заслуживало восхищения, тело летало в дождь и туман, в град, в снег, в минус двадцать, летало в неизменной пижаме, летало и понять себя не давало. Разумеется, к Сергею Михайловичу обращались с прямыми вопросами, но он, как и прежде, не ощущал, что летает, а приврать не мог из-за отсутствия фантазии, уважения к науке и из боязни перед дачей ложных показаний.

Через некоторое время наука признала объективную невозможность немедленного разрешения загадки и отложила выяснение на неопределенный срок, до появления более совершенных следящих устройств, оставив представлять себя лишь лаборанта, для регистрации дат очередных вылетов Козлова. Лаборант отнесся к заданию халатно и часто манкирует обязанностями, но никого это не волнует.

Вскоре о способности Козлова позабыли даже родственники, лишь жена по-прежнему открывает окно царапающемуся телу, открывает и мечтает о лете, когда окно можно будет держать открытым. Один Сергей Михайлович продолжает надеяться и, каждое утро, проснувшись, спрашивает жену:

— Тоня, я летал нынче?

— Летал — не летал, — отвечает правду жена.

— А когда возвращался, ничего не сказал? — спрашивает Сергей Михайлович, надеясь, что однажды тело откроется само, но жена всегда отрицательно качает головой и продолжает заниматься бутербродами, яичницей, чаем или какао, в зависимости от распорядка предстоящего завтрака.

Если вы, возвращаясь поздно, увидите. в вышине атласную пижаму, то знайте — это тело Сергея Михайловича Козлова продолжает летать по одному ему ведомой надобности.

Руками не машите, оно не заметит, у него очень личное дело.

Пусть себе летит.

Володя Трофимов любил зайти в зоомагазин между одиннадцатью и двенадцатью часами. Он бродил между клеток, вслушивался в возню хомячков, гортанные вскрики попугайчиков, шуршанье птичьих крыльев, подолгу наблюдал переливы красок в аквариумах, вдыхал непривычный запах сена, живности и сушеных дафний.

В тот день в закутке у перехода в “птичий зал” он увидел большой новый аквариум, сквозь стеклянную стенку на него внимательно глядели огромные голубые глаза. Трофимов смутился, сунул руки в карманы и тут заметил рыбий хвост.

Она приблизилась к стеклу, взмахнула тонкими белыми руками и отвела от, круглого миловидного лица длинные зеленые волосы. Стайка испуганных гуппи метнулась в гущу зарослей в уголке аквариума. Молниеносным движением она поймала в кулачок крупную самочку и отправила ее в рот. Потом, расплескивая воду, уселась на кромку аквариума. Трофимов увидел мраморную белезну тела, изящные руки. Она грациозно передернула плечиком и вспыхнула серебристыми искорками. Трофимов восхитился: “Точеная!” Она облокотилась на левую руку, капельки воды скатывались радужным бисером, чешуя от бедер до хвоста слепила глаза, и в ней множились клетки, птицы, продавцы, пальмы у окна. Тряхнув волосами, она открыла мягко очерченный ротик и откинула назад голову. Тотчас в магазине зазвучала странная, чарующая музыка.

Звуки стесняли дыхание, волновали воображение. Трофимов внимал им, забыв невзгоды, дрязги и текучку, которые словно ушли в далекое прошлое. Ему хотелось слушать еще и еще… Постепенно звуки стали слагаться в мелодию песенки. Трофимов с радостью узнал ее, и в памяти всплыли слова: “В этот вью-южный, неласковый ве-е-чер, когДа сне-жная мгла вдоль…” — Опять воды наплескала! Развела болото — скоро лягушки заквакают! — раздался позади сварливый голос.

В звенящей тишине, она без всплеска опустилась в воду, легла калачиком на дно и виновато прикрыла лицо хвостом. Трофимов оглянулся. В проеме с надписью “Служебный вход” стояла невысокая пожилая женщина в синем халате:

— Подвинься, мил человек, а то и впрямь болото!

Трофимов почувствовал легкий запах болотной гнили и все еще под впечатлением музыки отступил на шаг.

— Чуть кто войдет — она уже тут! — ворчала женщина, вытирая блестевшие на полу лужицы. — Хоть не пускай никого.

— Откуда же такое чудо? — спросил Трофимов, скрашивая неловкую паузу.

Женщина внимательно посмотрела на него, перевязала сбившуюся косынку:

— А никакого чуДа вовсе и нет! В лаборатории опыт делали, да чего-то напутали. Вот в розничную сеть и пустили. Здесь народу вечером, как в клубе.

— Да-а, — сочувственно вздохнул Трофимов, — это что ж — инвентарь?

— Зачем? Купите! — предложила женщина.

— Могу! — неожиданно выпалил Трофимов, стушевался и добавил тише:-знаете ли.

Дело в том, что он уже неделю носил с собой восемьсот рублей для покупки цветного телевизора, который все никак не мог купить, несмотря на обилие марок: хотелось чего-то особенного.

Женщина повернулась к продавцу и довольно громко сказала:

— Толик, русалку сосватали, иди, обслужи!

Из-за прилавка уже спешил долговязый молодой человек, светловолосый, большегубый, с редкими зубами.

— Семьсот пятьдесят пять рублей в кассу, пожалуйста, — сказал продавец и протянул Трофимову чек.

Стоя у кассы, он чувствовал себя отпетым авантюристом, ему было неуютно, неловко, казалось, что пиджак висит на нем, как на вешалке; ссутулившись, он вытянул вперед голову чтобы меньше выделяться в кучке школьников.

В кассе тщательно пересчитали двадцатипятирублевки, предложили лотерейные билеты ДОСААФ, но он отказался. Протягивая чек продавцу, заметил, что женщина в синем халате исчезла. “Ведьма!”-подумал он.

— Вы можете заказать машину. Оставьте адрес и мы привезем, — предложил продавец, усугубляя неестественность происходящего.

Трофимов согласился.

Выходя из магазина, он оглянулся. Русалка провожала его грустными глазами. Трофимову стало жаль себя, он ещеюлыпе ссутулился, тяжело вздохнул, глянул на часы и помчался к себе в управление.

Быстрый бег успокоил его, а уже входя в отдел, он почувствовал восторженное ощущение чуда.

Домой добирался не спеша, оттягивая свое появление.

Уже из прихожей услышал радостные крики сына, веселый плеск и сердитый голос Лиды, которая не встретила его как обычно.

Он медленно переобулся и прошел на кухню. Русалка вихрем кружилась в танце, резко останавливалась перед стеклом и прикладывала к нему ладони. Антон хлопал по ним своими и прыгал, визжа от восторга. Приглядевшись, Трофимов заметил, что на русалку надета верхняя часть купальника жены, и долго смеялся, чувствуя, как с него спадает тяжесть, копившаяся на самом дне души.

— Ну, как покупка? — спросил Трофимов.

— Ты лучше скажи, когда телевизор купишь? — вопросом на вопрос ответила Лида. — Аверчев за две недели достал, а ты не можешь!

— Я с Вячеславом Ивановичем договорился, у него связи. Обещал через знакомцев похлопотать, — пряча глаза, сказал Трофимов.