Роберт Хайнлайн - Не убоюсь зла [litres]

– Послушай, маленькая бесстыжая негодница, в Вашингтоне я ни с кем не спал. А ты можешь такое про себя сказать? За эти пять дней?

– Не люблю спать одна. С Джиджи было так уютно. Только взгляни на нее – вон, на картине.

– Не сомневаюсь, что с ней уютно. А с Джо?

– Не знаю. Может, ты знаешь? А ну выкладывай!

– Женщина, ты точно пойдешь под венец с подбитой губой!

– Это будет твой свадебный подарок? Сэр, если вы хотите разбить мне губу, я буду стоять смирно и улыбаться! Давай же! Ах, Джейк, ненаглядный, наш брак будет таким веселым!

– Согласен, чокнутая ты сучка. Ладно, мой врач и тебе состряпает справку, если я объясню ситуацию. Нужно только сообщить ему твою группу крови.

– Джейк, вся страна знает, что у меня четвертая группа, отрицательный резус-фактор. Ты забыл?

– Действительно. Тогда ничего не нужно. Только… сыграем свадьбу здесь или у Мака?

– Здесь, если можно. Хочу, чтобы слуги были вместо родни, если Винни с Роберто опоздают. Джейкоб, можно послать машину за Джо и Джиджи? Хочу, чтобы они присутствовали. Джиджи не станет возражать, если Джо согласится, но согласится ли он? Ты лучше меня его знаешь. Я даже не уверена, есть ли у него подходящий костюм. Видела его только в шортах, заляпанных краской так, что они стоят колом.

– Гм. Не знаю, как положено по протоколу, но согласен, что бывший муж Юнис должен присутствовать на свадьбе Джоан Юнис. Дорогая, тот костюм, что был на нем в суде, сгодится. А ты уже выбрала платье? Белое?

– Опять ты меня обижаешь. Белое, чтобы на следующий день во всех газетах появилось мое фото с заголовком: «Сменившая пол девяностопятилетняя невеста в белом платье»? Дорогой, может, сразу позовем репортеров из журнала «Лайф»? Я буду в белом, только если ты этого захочешь. Иначе выберу что-нибудь другого цвета.

– Как в старой присказке: что-нибудь старое, что-нибудь новое, что-то чужое и голубое?

– Забудь это старье. Вот версия двадцать первого века: невеста старая, лицензия новая, тело чужое, жених голубой.

– Я не голубой, а что щеки у меня синие, так просто я давно не брился. Иди, а я приведу себя в порядок. Прими ванну, чтобы пахнуть, как подобает невесте.

– А не как проститутке после суточной смены? Намек понят. Сам не забудь помыться.

– Да кто обращает внимание на жениха?

У Каннингема выдались беспокойные шесть часов. Остальному персоналу уродливого старого особняка тоже пришлось попотеть. Невеста неторопливо прошла под аркой под традиционную музыку Мендельсона.

(Близняшка, под этот марш только кошкам на птичек кидаться. Тра-та-та-та! Правда, подходит?) (Юнис, веди себя прилично!) (А, хорошо. Но мне больше по душе был бы «Джон Джейкоб Джингльхаймер Смит – его имя теперь и мое!») (Ты не можешь знать эту песенку. Ей восемьдесят лет, и она давно позабыта.) (Еще бы не знать, когда вы только и делали, что напевали ее про себя, пока наряжали нас.)

Джоан уверенно прошагала по белой бархатной ковровой дорожке в банкетный зал, украшенный цветами и свечами и временно превращенный в часовню. Был привезен даже орга́н.

(Босс, я вижу Курта! Здорово, что он смог приехать! А рядом, должно быть, миссис Хедрик. Не глазейте на них, близняшка, а то я расхохочусь.) (Я и не глазею. Это ты все таращишься по сторонам, когда нам нужно смотреть вперед.) (Вот вы и смотрите. А я гостей пересчитаю. Вот миссис Мак – Норма, а вон там Рут, жена Алека. И Роберто. А где Рози? А, вот он, из-за миссис Мак выглядывает. Делла просто сногсшибательна! Даже нас затмевает!)

На невесте было простое нежно-голубое платье с закрытым воротом, непрозрачное. Лицо прикрывала вуаль, на руках были перчатки в тон платью. Юбка с длинным шлейфом волочилась по ковру. В руках был букетик выкрашенных в голубой орхидей.

(Близняшка, зачем было в последний миг надевать трусики? Перетяжку от резинки будет видно под платьем.) (Не будет; оно не в обтяжку. Это символ невинности, для последующей символической дефлорации.) (Ха! Босс, не смешите меня!) (Юнис, только попробуй испортить свадьбу. Я… я… я… три дня с тобой говорить не буду!) (Джоан, близняшка, не испорчу. Если Джейку нужны символы, пусть их получит.) (И мне нужны!) (И мне тоже, близняшка! Просто жизнь всегда была для меня сложной и длинной шуткой, так что лучше уж веселиться, чем лить слезы.)

(Да, милая. Но сейчас не время ни для того, ни для другого. А слезы уже наворачиваются.) (Я думала, это мои слезы. А наш Котус Томас – красавчик, правда? Слышала, вы и свадебный хор из «Лоэнгрина» заказали; это еще смешнее Мендельсона, напоминает торжествующее кудахтанье только что снесшей яйцо курицы. Я точно рассмеюсь, когда услышу.)

(Тогда уже можно будет смеяться и плакать. Главное – не выпускать руку Джейкоба. Милая, мы с Джейком – ископаемые, и свадьба у нас соответствующая.)

(Поддерживаю. Что-то Каннингем хмурится. Не знаю почему – он прекрасно справился. Босс, все-таки идея с трусиками кажется мне смешной. Вы прямо на входе вывесили «Билитис» и «Граций», чтобы все могли ими полюбоваться, а сами трусики надеваете.) (Юнис, противоречия нет. Невеста должна выглядеть целомудренной; картины – нет. Пускай все глазеют, тем более что Джо и Джиджи тоже здесь.) (Да их до дыр проглядят! Особенно чьи-нибудь женушки. Возможно.) (Возможно. Юнис, я ведь никогда не просила женатых мужчин ничего не рассказывать женам. Просить супругов иметь друг от друга секреты – неправильно. К тому ж от твоей просьбы не зависит, расскажут они или нет. Но эти портреты безобидны, как фруктовый пунш, который мы заготовили для тех, кто не пьет шампанское. Не важно, что я для них позировала; главное, чтобы люди оценили талант Джо.)

Талант Джо Бранки проявился и в макияже невесты. Начав с чистого листа – сразу после ванны, – он тщательно расписал Джоан Юнис с ног до головы так, чтобы краску нельзя было увидеть даже при ближайшем рассмотрении. Как и в «Трех грациях», это была естественная красота Юнис – подчеркнутая сильно, но незаметно, живее живой и натуральнее натуральной. Он отказался от шиньона и попросту начесал ее собственные волосы (которые по-прежнему были короче, чем когда-то у Юнис) и закрепил небольшим количеством лака, чтобы не растрепались под фатой.

Подружка невесты была накрашена гораздо более броско. Увидев, какие чудеса Джо сотворил с Джоан Юнис, Винни робко поинтересовалась, не может ли мистер Бранка накрасить заодно и ее. Джоан и Джиджи горячо поддержали идею. Джо оглядел миссис Гарсия и сказал:

– Джоан Юнис, у нас есть сорок минут? Винни, сходи умойся.

Завершенный образ строился вокруг рыжих волос Винифред. Джо подчеркнул ее тонкие брови и ресницы, оживил бледное лицо. Тем не менее Винни выглядела теперь более естественно, чем с привычным классическим макияжем.