Роберт Хайнлайн - Не убоюсь зла [litres]

Медсестра сказала.

– Ну и ну! Немудрено, что в стране нехватка медсестер! Да я телохранителя за такие деньги не найду. Что, если я подниму тебе жалованье в три раза? Платить буду наличными, чтобы тебе не пришлось указывать всю сумму в налоговой декларации. Останешься у меня? Формально будешь медсестрой, но выполнять будешь работу горничной? Делать все, что я не умею сама.

Винни задумалась.

– Джоан, а как мне одеваться?

– Как хочешь. Можешь хоть в белый халат, чтобы доктор Гарсия ничего не заподозрил. Как угодно. За той дверью бывшая спальня моего камердинера с отдельными удобствами. Смежную комнату можно переделать под твою личную гостиную. Обставить все на твой вкус. Будет все равно что собственная квартира.

(Босс, что вы там говорили про стрельбу по сидящим уткам?) (Юнис, тише! Если она заглотит наживку, нам не придется нанимать какую-нибудь безграмотную бабу с улицы и тратить время на ее обучение – а потом подавать на нее в розыск после пропажи драгоценностей.) (Преимущества мне ясны. Но стоит Винни поселиться через комнату от вас, как она окажется в вашей постели быстрее, чем вы произнесете: «Сапфо». Вам , может, и комфортно будет без мужчин, а вот мне – нет.) (Чепуха! Она уже задумалась о деньгах. Если согласится, то станет куда более отстраненной. Снова начнет звать нас «мисс».)

– Мисс Джоан, у меня правда будет собственная квартира? Я смогу приглашать гостей?

– Конечно, милая. Твои частные владения. Каннингем и другая прислуга будут тебя обслуживать. Приносить завтрак, что пожелаешь. А захочешь, чтобы тебя никто не беспокоил, – так и будет.

– Звучит восхитительно. Сейчас я делю комнату с двумя другими девушками… за сумасшедшую арендную плату, потому что она в анклаве. Там безопасно, но никакой личной жизни.

– Винни, посмотри мне в глаза и говори начистоту. Кровать в той комнате односпальная. Хочешь заменить ее на очень большую двуспальную?

Девушка покраснела:

– Да. Было бы прекрасно.

– Не смущайся. Двери и стены в доме звуконепроницаемы, я даже не узнаю, что у тебя кто-то есть, если сама не скажешь. Разумеется, личность всех посетителей устанавливается и каждого обыскивают, нет ли у него оружия, как и в анклаве, но в данном случае это означает лишь, что тебе нужно будет в первый раз поручиться за них перед начальником охраны. Меня в известность не поставят. Всему персоналу позволено приглашать гостей. За безопасность отвечаю не я, а начальник охраны.

– А ему придется предъявлять удостоверение личности?

– Тебе все равно придется поручиться перед шефом О’Нилом… погоди, ты хочешь сказать, что твой «гость» предпочел бы скрыть свою личность? Он что, женат?

Винни снова залилась краской и промолчала. Джоан Юнис продолжила:

– Кому до этого дело? Мы в частном доме, а не в государственном учреждении. Твоей гарантии хватит. Шеф О’Нил не особо доверяет документам; их легко подделать. Зато у него фотографическая память. Ну что, остаешься? В качестве домашней медсестры, компаньонки, секретаря – кого угодно.

– Горничной. Мисс Джоан, раз вы нанимаете меня горничной, то не нужно этого скрывать. Одеваться я буду, как положено горничной. Какую форму вы предпочитаете? Традиционную или «акапулько»? Нечто среднее?

– Точно не традиционную. Ни к чему прятать твои прекрасные ножки. Давай «акапулько».

Винни обрадовалась:

– С удовольствием. Знали бы вы, как надоедает эта белая хламида!

(Джоан! Скажите ей, чтобы не раскрашивалась целиком в стиле Акапулько! Очень плохо для кожи!)

– Договорились. Только не красься слишком сильно. Это вредно для кожи.

– Знаю! У меня натуральные рыжие волосы, вы, наверное, заметили, поэтому я даже загорать не могу. Думаю, пойдет короткая черная юбка с рюшами и белый кружевной фартучек размером с блюдце. Белый чепчик с черным бантиком. Черные накладные чашечки на грудь. Прозрачные или матовые?

– На твой вкус, Винни. Туфли на каблуках?

– Тогда давайте пусть будут просвечивающие, как вставки на вашей сорочке. Туфли на высоком каблуке – само собой, иначе образ будет неполным. На босу ногу я и шпильки могу носить. И совсем чуть-чуть краски. Есть переводные рисунки, они быстро накладываются и легко снимаются с помощью специального крема. Бабочки, цветы и прочее. Недорогие, продаются в любом магазине. Буду выглядеть как настоящая горничная, а времени на одевание тратить не больше, чем с этим халатом и колготками.

– Ты будешь выглядеть сногсшибательно. А другу своему покажешься?

Винни вновь покраснела, но улыбнулась:

– Конечно! И позволю ему меня раздеть!

(Ура!) (Юнис, у тебя только одно на уме?) (Вам виднее, ум-то ваш.)

Вскоре Винни объявила о приходе мистера Саломона и вышла. Юрист подошел к Джоан и, соблюдая недавно установленные формальности, склонился над ее рукой.

– Как самочувствие? – спросил он.

– Мне грустно, – сухо ответила Джоан, – что мой старый и самый близкий друг не нашел времени отужинать со мной в первый день после моего окончательного выздоровления. В остальном все хорошо. Легкая слабость, но этого можно было ожидать.

– Ты не слишком усердствуешь?

– Нет. Мне дистанционно измеряют сердцебиение и частоту дыхания. Будь что-нибудь не так, меня бы сразу же уложили в постель. Джейк, я правда чувствую себя хорошо – а если все время лежать, сил не прибавится. А как ты, дружище? Мне было за тебя неспокойно.

– У меня все в порядке. Просто, Иоганн, я выставил себя дураком.

– Вовсе нет. Уверена, Юнис тоже это знает, Джейк.

(Босс, осторожнее!) (Тихо.)

– Твои искренние слезы – лучшая дань ее памяти. – У самой Джоан навернулись слезы; она нарочно не стала их сдерживать. – Джейк, она была милой и храброй девушкой. Мне было приятно узнать, что ты ценил ее замечательные качества не меньше меня. Присядь на минутку. Мне нужно тебя кое о чем попросить.

– Что ж… давай. Но я спешу.

– Придвинь кресло и садись напротив. Будешь херес? Доктор мне разрешил, и я чувствую, что сейчас он будет очень кстати. Это испанский херес, сухой, как твой адвокатский юмор. Не будешь ли так любезен налить нам по капельке?

Джоан дождалась, когда адвокат нальет и сядет. Поднимая бокал, она одновременно выпятила грудь, демонстрируя все возможности «неприличных» вставок сорочки.

– Джейк, я хочу предложить тост… нет-нет, не вставай. Тот же самый тост, Джейк. Всегда тот же с этого дня, всякий раз, как мы будем пить вдвоем… но без слов. – Она сделала глоток и опустила бокал. – Джейк…

– Иоганн?

– Джоан. Не могу больше быть Иоганном. Джейк, ты знаешь, что у меня не было расчета выжить после операции? Это была уловка. Законная уловка.

– Конечно, Ио… Джоан. Поэтому я и взялся помочь.

– Знаю. Самое великодушное проявление дружбы в моей жизни. Как там японцы называют человека, помогающего другому сделать харакири? Ладно, забудь. Посмотри мне в глаза. Ты ведь понимаешь в глубине души, что мне приятнее было бы умереть, чем… выжить за ее счет? Понимаешь, Джейк? Или мне придется жить еще целую жизнь, ненавидя себя за это?