Виктор Сапарин - Забытый Полдень

Вдруг Гребнёву показалось, что во внешнем мире словно бы посветлело. Значит, станция или, во всяком случае, та её часть, где он находится, выходит из зоны урагана? Что теперь будет удерживать её от падения? С одной стороны, спасенье, а с другой…

…Гребнёв бежит по коридорам, похожим на корабельные, с множеством выходящих в них дверей, инстинктом и чутьём находя направление. Всё-таки он проектировал это сооружение, хотя и не видел своими глазами всех чертежей. Он находился, по его расчётам, уже где-то поблизости от башни, когда здание, внутри которого он находился, не то чихнуло, не то икнуло. Гребнёву показалось, что им выстрелили. Он врезался плечом в какой-то угол и, ошеломлённый, упал. Губы его раскрылись, он издал короткий стон.

Тотчас же у самого уха раздался ответный стон. Он подумал, что у него начались галлюцинации. Стон повторился. Затем всё стихло. Гребнёв успел только сообразить, что звук слышится из-за стены совсем рядом.

Где же дверь? Он прошёл её. Гребнёв кое-как встал на ноги и сделал шага три назад. Дверь. За ней комната, в комнате… Костя!

Гребнёв стоит как оглушённый громом. На минуту ему показалось, что он сходит с ума. Но Костя живой, хотя нельзя сказать, что невредимый, лежит, подогнув левую ногу и протянув руку с распростёртыми пальцами. Он в обмороке.

Гребнёв бросился к юноше. Глаза Кости на миг ожили, он пытался пошевелиться и мучительно застонал.

«Нога», — догадался Гребнёв. Нога лежала как-то неестественно.

Мысли быстро сменяют одна другую в сознании Гребнёва. Оставить Костю здесь? Его будет валять по полу при каждом толчке. Отказаться от намерения проникнуть в башню? Это может означать гибель для обоих. Надо дать о себе знать. Тогда их легче будет спасти.

Гребнёв размышляет всего несколько секунд. Затем наклоняется над распростёртым на полу телом, берёт его на руки. В коридоре относительно спокойно, и Гребнёв стремится использовать передышку. Он бежит, мелко перебирая ногами и стараясь держать Костю так, чтобы больная или, возможно, сломанная нога не болталась.

Костя тяжёл. Гребнёву кажется, что вес его с каждым шагом увеличивается. Гребнёв содрогнулся от мысли, что у него не хватит сил дотащить раненого товарища. Он решительно ринулся в очередную дверь и тотчас же остановился. Они очутились в обзорной башне.

Высоко вверх уходил купол, похожий на сильно вытянутое яйцо с острым концом. Поперёк «яйца» проходил балкончик, на котором они и находились.

Теперь Костю можно было, наконец, положить на пол. На миг глаза его открылись, в них промелькнуло удивление и ещё что-то, губы усиленно зашевелились, но он тут же снова впал в забытьё.

Теперь следовало найти конец антенны, впаянной в корпус башни. Как раз вдоль балкона располагались вводы кабеля. Гребнёв бросился к ближайшей розетке и подключил свой блок-универсал.

Руки его тряслись. Вдруг блок откажет! Едва была нажата кнопка «приём», как послышался тревожный голос:

— Гребнёв!.. Вы слышите? Гребнёв! Вы слышите?

— Слышу, — ответил Гребнёв, и он так много, видимо, вложил в это короткое слово, что голос сразу замолк.

— Гребнёв! — через секунду закричал вызывавший. — Где вы находитесь? В башне? Или где-нибудь образовалось отверстие, и вы им воспользовались?

— В башне! На уровне третьего этажа. На балконе.

— Уфф!.. — радиоволны донесли радостный вздох оттуда, из внешнего мира. Вероятно, говоривший утирал лоб.

— Считайте, что вам повезло. Мищенко подобрали едва живого. Ваш практикант, этот юноша, пропал! Его видели с Мищенко за минуту до того, как всё началось, — собеседник Гребнёва говорил торопливо, спеша сообщить всё, что считал нужным сказать.

— Он здесь, — произнёс Гребнёв ослабевшим вдруг голосом. — Со мной.

Он навалился на стену башни — и не потому, что крен был силён: Гребнёв почувствовал, что не может стоять на ногах. Всё стало вращаться вокруг. Гребнёв закрыл глаза. Но вращение продолжалось.

— Держись! — крикнули ему. Видимо, там, откуда с ним разговаривали, почувствовали, что он падает в обморок, хотя Гребнёв забыл включить экран, — следовательно, его не могли видеть. — Мы выхватим вас, как только чуть стихнет. Вихрелёты не могут войти в зону.

— Скрепки… — сказал или подумал Гребнёв. Толчок отбросил его, шнур выскочил из розетки, голос из внешнего мира оборвался.

— Башня отрывается… — Горлиц тронул рукоятку, и Ян увидел то, что первым заметил его товарищ. Нижняя половина станции давно исчезла с экрана. Сейчас перед глазами обоих проплывала, как диковинная рыба в аквариуме, верхняя часть. В неё входили центральное здание, башня и какие-то ответвления, напоминающие шлейф. Миг — и она повернулась к ним головой-башней, похожей на вертикально поставленное яйцо. Горлиц прибавил увеличение, и башня, сильно вытянутая, теперь напоминала палец, она заняла весь экран. Палец качался. В том месте, где башня соединялась с остальной конструкцией, зияло отверстие. Оно росло, словно невидимая сила разрывала перчатку.

— Как раз, когда Гребнёв откликнулся! — Горлиц был вне себя.

— Подводным лодкам — внимание! — скомандовал Ян в микрофон. — Он падает.

«Палец» на экране оторвался совсем и, описывая спираль, быстро двигался к нижней кромке.

— Ведите вниз, — сказал Ян.

На экране всё поползло вверх. Стало темнее, прибавилось пыли. Потом в клубах тумана показались кипящие волны. Белая пена просвечивала даже в полумраке.

— Всё, что мы можем сделать, — сказал Ян, как бы оправдываясь, — подлодки идут с ураганом, они держатся его оси. Включите воду!

Горлиц протянул руку. Экран на мгновение погас и тут же вспыхнул. Вихри, клубы — всё исчезло. Теперь это и правда был аквариум. Гигантский аквариум, именуемый океаном. Спокойная глубина, равнодушная ко всем волнениям там, на поверхности. Ровный зеленоватый фон, слабо светящийся. Но вот выдвинулось что-то длинное и остроносое. Вдали показалась такая же, только уменьшенная и не столь ясная тень. Ещё дальше, в глубине, угадывалась третья.

— Сколько их? — спросил Ян.

— Двенадцать.

Горлиц сманипулировал рукояткой, и на экране вдруг возникло много туманных теней. Как стая рыб, медленная и молчаливая.

— Идут строем!

— Не похоже, чтобы сверху что-нибудь падало.

— Пластилит не тонет.

— Может быть, они удержатся на нём?

— А для этого плавучесть пластилита недостаточна. Если бы башня не оторвалась у основания, конечно, она плыла бы как пузырь. Но сейчас её заливает водой. Хорошо, если люди сумеют выбраться… Вот что-то или кто-то!

Горлиц прибавил резкости. Предмет походил на длинную соринку. Он не делал никаких самостоятельных движений. Выше появилась ещё соринка. Она медленно опускалась в вертикальном положении. В стае «рыб» произошло изменение: там, видимо, заметили странные предметы. Две тени метнулись к соринкам и поглотили их, словно склевали.