Автор неизвестен - Путешествие капитана Самуила Брунта в Каклогалинию, или землю петухов, а оттуда в Луну

Здесь не должны мы удовлетворять страстям, ниже награждать какой недостаток, что от вкореняющихся в человека пороков, коих у нас здесь и имена почти безызвестны, происходит. Следовательно, нет нам ни малой нужды ни в законах, ни в судьях для исполнения оных. Если бы знал сие Каклогалянский Государь, то бы увидел, конечно, сколь тщетно ждет от нас им желаемого золота. Ибо, хотя бы мы и самые превосходные золотые жилы имели, и для взятия их только стоило подрезать дерн, то бы и тогда ни один Селенит не принял на себя такой труд.

В сем месте обитают мир и тишина; природа пребывает здесь в ненарушимом покое. Мы наслаждаемся беспрерывною весною; земля сия не произрастает ничего вредительного; у нас никогда не бывает недостатка в съестных припасах; всякая трава служит Селенитам пищею.

Мы провождаем дни наши без трудов, и только лишь то одно попечение имеем, о котором я уже упомянул; стремительное желание нашего воскрешения умножает день от дня блаженство нашей жизни».

«Ты сказываешь, — прервал я тогда речь его, — что только добродетельных души преселяются в сие блаженное место, но я хотел бы знать, что делается с порочными душами, и что тому причиною, что душа, сколь скоро тело во сне погружается, сюда приходит?..» «Определения Всевышнего, — отвечал он, — суть неисповедимы, и потому твоих вопросов я решить не в состоянии». «Приходят ли же сюда, — спросил я, — души Каклогалян, ибо и они также одарены разумом?» «Хотя они и имеют разум, — отвечал он, — однако сюда никогда не приходят».

Я рассказал все сие Каклогалянам, что Волатилию великую печаль причинило. «О, благополучные человеки! — вскричал он, — на которых милосердие Божие столь щедро изливается. О, бедные Каклогаляне! если вы по совершении трудностей сея жизни совсем в Ничто обратитесь! Пробузомо! не вели нам в отечество наше возвращаться, но дозволь нам скончать остатки дней наших у сих благополучных детей праведных небес».

Я открыл их желание Селениту; но он, потрясши головою, сказал мне, что сие невозможно. Но что, впрочем, не сомневается, чтобы Божие провидение не наградило добродетельных и из их рода, ибо милость Его и правосудие беспредельны; и потому не надобно им отчаиваться.

Следующего дня пришло ко мне великое множество Селенитов, и говорили со мною весьма искренно. Я не усматривал ни малого различия между ими, и не приметил, чтобы кто-нибудь из них имел пред другим преимущество. Я спрашивал Аглинскаго толмача, все ли Лунные жители друг другу подобны, и нет ли у них художников и служителей.

«Между нами, — сказал он, — нет ни малого различия. Тот, который в вашем свете скитался по миру, почтен у нас столько же, как и тот, который обладал целыми землями. Нам не надобны ни служители, ни художники, понеже мы сами все художники; и если кому из нас нужна другого помощь, то получает ее во всякое время: если бы я, например, захотел состроить себе дом, то всякий почел бы себе за удовольствие учинить мне в том вспоможение». По сем сказал он мне, что следующего дня намерены они представить меня Абрагию, старшему их Селениту.

Следуя сему, наступающего утра отправились мы весьма рано в путь и, отъехав милю от дома, сели на корабль, на котором мили с четыре плыли мы по реке, протекающей чрез прекрасную долину, и наконец неподалеку от Абрагиева обиталища вышли на берег. Как скоро сей почтенный старец, которого важный и ласковый вид довольно показывал спокойствие его духа, нас увидел, то, встав с своего места, пошел нам навстречу; и ни чрезвычайная дряхлость, никакие слабости, обыкновенно в нашем свете с глубокою старостью сопряженные, его не отягощали.

Аглинской Селенит представил меня ему; и он объявил мне свое удовольствие, меня увидя. Потом, выслушав мою историю, говорил мне чрез нашего толмача так:

«Сын мой! я надеюсь, что ты от опасного своего пути получишь истинную пользу, хотя чаяние твое найти у нас богатства и тщетно. Я могу дать тебе только сей полезный совет, чтобы ты возвратился в свое отечество и не полагал ни в чем тленном своего благополучия, помня беспрестанно, что никакое сокровище, кроме вечного, которое ни тать не похищает, ниже съедает ржа, не достойно твоего старания. Помышляй единственно о награждениях, приуготовляемых тем, кои дарованиями своими по состоянию располагают. Рассуждай, сколь мало можно иметь удовольствия в сем мире. Воспоминай всечасно, сколь кратка жизнь, и что мало остается времени, если хочешь пещися о вечном своем блаженстве. Ты теперь в искусе, и должен одно что-нибудь избрать, быть ли благополучным или бедным. Сей выбор останется навсегда невозвратим, полезен ли оный или вреден для тебя будет. Рассмотри со вниманием, какое находится различие между кратким и несовершенным, и между вечным и совершенным счастьем, к которому милосердие Божие призывает, стараясь покоем и миром душевными, яко спутниками добродетельной жизни, побудить к тому, чтобы оное избрали, когда между нами жить желают, и собственными своими врагами быть не хотят. Однако теперь должен ты в землю свою возвратиться; ибо еще никогда не бывало, чтобы кто-нибудь из смертных пришел сюда, не оставя своей плоти; в противном же случае медлительность твоя будет тебе вредна и может спокойствие Селенитов нарушить. Жалость повелевает меня тебя в том предостеречь».

Я поклонился ему весьма низко, благодарил его за таковое милостивое напоминовение, говоря, что ничто не удержит меня от исполнения такой должности, за которою последует столь щедрое воздаяние, и что хотя бы оное состояло единственно в том, чем наслаждаются Селениты, то однако приложу свое старание, чтобы приняту быть в общество жителей сих счастливых мест, и тем самым от беспрестанных мучений сей жизни избегнуть.

«Я желаю, — примолвил он тогда, — чтобы ложный блеск мира не воспрепятствовал исполнению сего праведного намерения. А чтобы оказать тебе всевозможную помощь, в той надежде, что ты когда-нибудь к нам придешь, то мы покажем тебе мир в настоящем его виде, то есть, мы удержим на несколько времени души спящих, дабы ты мог видеть, сколь несправедлив и суетен человек во всех своих желаниях. Знай, что душа, оставляющая во сне тело, в состоянии обратить совсем на другое те предметы, которые она ему представляет. Она воздвигает огромные здания, представляет моря, земли, птиц, зверей и все, что только вздумать можно. Прими сперва немного пищи; а потом станем мы тебя забавлять и в то же самое время подавать тебе наставления».

Стол уже был накрыт и как меня, так и Каклогалян к оному пригласили. Я приметил, что между сим столом и столом Агличанина и моего хозяина не было никакого различия ни в качестве, ни в количеств яств.

По прочтении молитвы сел всякий на свое место и наблюдал глубокое молчание. После обеда взял меня Абрагио за руку и повел в одно приятное поле, которое красотою своею всех искусством сделанных садов превосходило.