Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Том 3

— В самом деле? Мне не хотелось бы проявить невоспитанность, но, по правде говоря, я всегда считала этот культ, который родился среди кочевых варваров в далекой Мерике…

— Монги не варвары, — с легким недовольством объявила Фейлис. — И не номады. Их цивилизации много столетий, хотя она не похожа на нашу.

— Но, простите меня, мне так интересно. Здесь говорят об опасности, грозящей из Эспейни. Да, я четко помню статью в газете, в которой цитировались слова вашего мужа, назвавшего геанство угрозой.

— Я не обязана разделять все его мнения. Он служит в армии и потому в первую очередь видит военные угрозы. Но я думаю, что он преувеличивает опасности, которыми грозит нам Эспейнь. Да, Домен пытался помешать Лонцо, но мы потерпели неудачу, и он захватил большую часть Иберьи. Теперь Женералы настроены против нас, в особенности после того, как мы выгнали их из Итальи. Конечно, геанские миссионеры многих обратили там в свою веру и теперь рвутся убедить всех вообще. Но они не намерены вторгаться к нам. У меня есть близкий друг, чье поместье расположено в Принийских горах, в северной Эскуал-Эрриейни [45] Область в совр. Басконии. , на самой границе. Он воевал в Итальянской кампании… так вот, он утверждает, что в Эспейни среди вождей нет безумцев. Да, они могут покусывать нас на границах — там, где Скайгольм стоит низко над горизонтом, к этому все привыкли. Куда опасней для нас племена, обитающие за Рином.

— Фейлис, вы интересная личность, — проговорила Анжелан. — Такая спокойная, пока внутри не вспыхнет огонь. — Она помедлила. — А вы не могли бы объяснить мне, что такое геанство? Я никогда не интересовалась им и только слыхала — как вы сказали бы — общие места.

Тронутая комплиментом, Фейлис расслабилась и улыбнулась.

— Ну, как говорит Иерн, такое дело требует трех бутылок, — ответила она. — Наверное, и за час не управлюсь… Только учтите; я не геанка… пока еще. Быть может, мне так и не удастся одолеть их философию. Но я изучаю литературу и стараюсь разобраться в их взглядах на мир как можно глубже: дело в том, что, по моему мнению, геанство основано на глубинных истинах.

— А разве нельзя ограничиться несколькими словами?

— Тогда послушайте. — Взяв книгу, Фейлис открыла предисловие. И при первых же словах голос ее сделался громким; она словно засветилась изнутри.

«Жизнь на Земле едина. Это не метафора. Это констатация факта, простого и великого одновременно.

Знание это не ново. Некоторые вероисповедания — по большей части хинжийские [46] Индийские. — с незапамятных времен утверждали, что бытие основывается на фундаментальном единстве. Древние анналы, недавно введенные археологами в обиход, показывают, что в конце Эры Изобилия кое-кто из философов излагал эту мысль в светских терминах.

Судная Война предала их работы забвению. Каракан Ефремовик никогда не слыхал о них. Но этот юанезский мыслитель и эколог, вдохновленный буддизмом и христианством — двумя верами своего народа, — исходя из научных принципов, пришел к тому же заключению и тем самым приблизился к пониманию природы Геи.

Суть учения такова: Гея — планета, на которой мы живем, — представляет собой единый организм. От первых химических соединений в первородных океанах до человеческого сознания сила, находящаяся внутри Жизни, направляла ее эволюцию ко все большему величию и смыслу. Эволюция эта не заканчивается на нас. Она будет продолжаться, пока существует сама Гея.

Мы — органы или, точнее всего, органеллы, которые Она породила в собственных целях. Мы не можем существовать в отрыве от Нее, как не способны к самостоятельному существованию клетки нашего тела; мы живем, потому что являемся частью; мы, люди, служим колоссальному Единству, как и любое животное или растение, от самого крохотного микроба.

Учение Каракана верно, а потому лишено сентиментальности. Доныне эволюция реализовывалась как слепая сила; нередко заблуждаясь, она в конце концов поправляла себя. Человеческий мозг примитивен. И в Век Изобилия разум поддался чудовищному заблуждению, когда бездумным потребительством промышленная цивилизация нанесла серьезный удар биосфере и могла погубить ее, как рак убивает человека. Война Судного Дня оказалась не просто человеческой ошибкой, переоценкой сил куда более могучих и опасных, чем подвластные людскому разумению. Этой лихорадкой Гея излечила себя от болезни.

Давайте не забывать: жизненная сила может оставить нас полностью — как покинула она динозавров — и за несколько миллионов лет создать более мудрое существо. Наш удел — служить высшему организму, часть которого мы составляем. Мы должны уважать жизнь и растить в себе истинного человека, потому что таким образом мы развиваем в себе нечто от Геи».

Анжелан вскинула руки:

— Хватит! — и расхохоталась. — Для меня это слишком мудрено.

Фейлис закрыла книгу, потянулась к вину.

— Думаю, даже надеюсь, что вы согласитесь со мной: это не просто нагромождение языческих суеверий, — проговорила она.

— Да, конечно. Философия впечатляющая: однако, увы, кажется не для меня.

— Хм-м, ее принимали самые разные люди. Конечно, не многие из них разбирались во всех тонкостях и не все схватывали сразу. Сложно по-настоящему понять ее глубины.

— Ну, вы такая усидчивая… наверное, я кажусь вам легкомысленной.

— Ах нет…

— А я не претендую на глубину. Мне нравится наслаждаться собой. Что еще может нас порадовать в жизни? — И быстро добавила: — Да, дорогая, вы рассказали мне о том, что у вас есть… для интеллекта. Но разве вам не хочется иногда развлечься?

Фейлис закусила губу.

— Случается, иногда.

Анжелан сочувственно качнула головой.

— Но, увы, не так уж часто? Вашего мужа все время нет дома — дела, но у вас нет никого, а друзья чересчур невнимательны… — Улыбка сделалась кислой. — Кроме того, и Скайгольм разочаровал вас. Во всяком случае, я могу это сказать о себе. Спортивные занятия в гимнастическом зале меня не развлекают. Театры, концерты и лекции надоели. Танцы и другие общественные увеселения здесь не приняты. Медитировать о многих вещах истории, окружающих нас… Ха!

Фейлис слабо улыбнулась:

— Мне нравится ваша откровенность.

Анжелан перегнулась через стол и прикоснулась к руке хозяйки.

— Ну что ж, мы с Жоуеном можем развлечь вас, пока мы еще не уехали. А вы в свой черед — нас. Все, что я читала в газетах или слыхала об Иерне, свидетельствует, что он человек веселый, когда хочет этого. А когда вы сможете прийти?

— Мне надо будет спросить его; надеюсь, достаточно скоро.

— Хорошо. Я отлично готовлю даже на этой жалкой плите, поэтому нагуливайте аппетит. А потом… у меня есть проигрыватель — я прихватила его сюда. У меня есть необычайные пластинки. Вы не слыхали Балеарский ансамбль? Суперэротика. Особенно если накуриться… Не глядите на меня с таким осуждением. Если вы не хотите, мы не станем настаивать, но марихуана — не для грубой неотесанной деревенщины. Молодежь в Кланах нередко пользуется ею — во всяком случае, в моем кругу, — и ничего плохого ни с кем не случилось.