Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Том 3

— Почему же, я как раз вовремя.

Она указала на наручные часы, считавшиеся у нее едва ли не самым дорогим предметом роскоши; не столько в них было железа и еще более драгоценного марганца — ценился долгий труд искусного мастера.

— В самом деле? — Он пригнулся, взял ее руку, без особой нужды разглядывая часики. Прикосновение его было приятно Фейлис, и она почувствовала себя виноватой, но немедленно вспомнила, что Иерн флиртовал с каждой привлекательной женщиной, попадавшейся ему на глаза. А зачастую не только флиртовал. — Ты права. — Джовейн распрямился. — Просто время так тянулось.

Он улыбнулся. Улыбка была нервной, и слова его звучали словно с граммофонной пластинки, и притом невысокого качества. Было в них нечто надуманное: ему не хватало непринужденности Иерна, однако взгляд его источал предельную честность.

Фейлис подумала: неужели и он не верен своей жене? Они были женаты уже пятнадцать лет, выжило трое детей — для женщины из Клана настоящее достижение, хотя, конечно, в жилах Джовейна текла отчаянная горская кровь. И все же — пусть сам он никогда не жаловался — Фейлис ощущала, что холодок опустился на его отношение к жене, когда Ирмали отказалась вместе с мужем принять геанство.

«И все же, — думала она, — он достоин своей семьи. Его предки, поколение за поколением, противостояли иберьянским налетчикам. Так поступает и он сам сейчас, хотя большая часть Иберьи уже сделалась единой нацией, с которой торгует Домен. Он, летчик, побывавший в сражениях над Итальянским полуостровом, заслужил боевые награды и уважение своих подчиненных, а потом в качестве хранителя замка добился преданности своих пейзанов».

Помимо этого, она мало знала о нем, и в большей части вся информация была получена от знакомых. Они никогда не встречались; разве что он оказывался в тех краях, где была и она, и разговоры его были не о себе, как и письма, которыми они обменивались с постоянно возрастающей скоростью. «Это его удивительный разум привлекает меня и, конечно же, чистая душа, загорающаяся всякий раз, когда он начинает говорить со мною о Гее».

Деловитый голос Джовейна заставил Фейлис вздрогнуть, осознав, что она думает о нем в величественных интонациях хроникера Алайнианской эры:

— Ну что ж. Надеюсь, ты без труда отыскала это место?

— Конечно, — кивнула она. — Тропы запутаны, но дорогу найти легко, невзирая на то что указатели не очень заметны. — Она вдохнула ароматный воздух. — Почему ты позвал меня сюда?

— Отсюда, с этой высоты, — негромко ответил Джовейн, — ты можешь увидеть ни с чем не сравнимый вид на Гею.

За руку он ввел даму в беседку. Розы наполняли ее сумраком и нежным ароматом. За шелестом вентиляции угадывалось гипнотическое жужжание лишенных жала пчел Скайгольма. Рамкой, скорей короной из шипов и цветов, что венчала чело Жезу цветы окружали призматическое окно, под которым внизу рас кинулся мир.

Задумчивость Фейлис как рукой сняло. Подобное зрелище всегда останется чудом: вечно плывущие облака, блестящие воды, богатые растительностью равнины, высокогорья… болота, леса, луга, скалы, снег… в тени и в лучах солнца, под звездами и Луной, лишь в непогоду высокая крыша укрывала планету День выдался ясный: отливая голубизной, белые хлопья плыли над летним ландшафтом, который золотил полдневный свет. Гея дремала.

Очень нескоро из-за спины Джовейн тихо спросил (губы его прикасались к ее волосам):

— Разве не сказочная картина?

— Да, — ответила она тоже негромко.

Он взял ее за плечи.

— Фейлис, я хотел, чтобы ты была рядом со мной, не только чтобы мы вместе увидели все это… чтобы разделить с тобой пережитое чудо.

И на какое-то мгновение воспоминания охватили ее…

Они находились в доме Орилаков в Турневе. После помолвки она покинула Консватуар, но все же не намеревалась возвращаться в Бургойнь до свадьбы, чтобы быть возле Иерна, но дела нередко уводили жениха из города. Джовейн же сидел дома и старался растопить холодок, зародившийся между ними. Он преуспел; красноречивая картина мира в его изложении покорила ее.

Как-то бурной ночью они сидели в гостиной — друг против друга — перед огромным камином. В нем оставались только уголья, гаснувшие по одному, и лишь на каминном выступе мерцали свечи. Все в доме уже легли спать. Было тепло, слегка пахло дымком, и барабанный стук капель по оконным стеклам Делал сумрак в просторной палате еще более таинственным.

— Как было бы здесь холодно, если бы стены не обогревались заложенной внутрь спиралью, — проговорила она.

— Почему же! — возразил он. — Можно было бы просто потеплее одеться… А вообще люди одеваются слишком тепло, и в итоге атрофируется система терморегуляции, которой при Рождении наделяет их Гея.

— А ты бы извлек проволоку из стен, если бы семья позволила?

Он пожал плечами:

— Все зависит от того, на что потребовался бы металл. В конце концов, мы редко пользуемся электричеством не из-за недостатка мощности. Скайгольм может затопить нас энергией, будь металл для проводников менее дорогим.

— Но я думала… — проговорила она. — Кажется, я слыхала о том, что мы намереваемся ввозить алюминий и различные изделия из него из Северо-западного Союза. Им хватает угля, чтобы производить металл…

— Ах да! — В порыве откровенности Джовейн склонился к ней. — Фейлис, неужели по молодости ты тоже разделяешь этот вульгарный предрассудок? Неужели и ты считаешь, что геанство враждебно любой технологии?.. Что мы опустили бы на землю даже Скайгольм, если б только могли? Это совершенно не так!

— Но, — слабо возразила она, — я же слыхала, Иерн тоже говорил мне это. Кроме того, я сама читала…

Он вздохнул:

— Безусловно, среди нас есть дураки и фанатики, но их мало. А вся беда в том, что нас просто неправильно понимают фанатики и дураки, оказавшиеся среди наших врагов. Выхватывая предложения из контекста, они пытаются доказать, что мы выступаем против всех технических достижений человечества — начиная от каменного века. Что мы стремимся уравнять цивилизованные страны с тем невежеством, что окружает их. — Голос его сделался жестким. — Вернуть человечество к голоду, раз нечем будет сопротивляться вредителям, к болезням — без лекарств и антисанитарии… словно мы не считаем защиту от естественных врагов движущей силой эволюции! — В глазах его стальным блеском отразились свечи. — Неужели ты полагаешь, что я готов отрицать труды моих предков?

— Ну что ты, конечно, нет, — проговорила она торопливо. — Но иногда я невольно смущаюсь. То все кажется таким ясным, а потом вдруг… Да, кстати, ты говорил мне, что я сейчас читаю очень важную книжку; так вот, я только что дочитала главу, называющуюся «Миф прогресса»…