Кейт Лаумер - След памяти [сборник]

Роберт достал из пишущей машинки в своей каюте лист бумаги и крепко приколол его к двери камбуза. Бодкин добавил к этому посланию свою подпись, затем они вдвоем вышли на палубу и спустили на воду катамаран Керанса.

Медленно гребя, они обогнули корпус станции, скользя по темной воде, и вскоре исчезли, скрывшись в черных тенях, в которых утопали берега лагуны.

Порывы ветра от винта морщили воду в плавательном бассейне, и чуть не срывали навес, вертолет нырял и поднимался, как бы отыскивая место для посадки. Керанс с улыбкой следил за ним сквозь пластмассовые стекла гостиной, убежденный, что груда пустых бочек от горючего, нагроможденная им и Бодкиным на крыше, убедит пилота не приземляться. Одна или две бочки скатились с крыши во дворик и с плеском упали в воду, вертолет отлетел и стал приближаться более осторожно.

Пилот, сержант Дейли, развернул вертолет таким образом, что люк на его дне оказался против окна гостиной, и в нем показалась фигура Риггса, который был без фуражки: двое солдат удерживали его за руки, не давая вывалиться. Риггс что-то кричал в мегафон.

Беатриса Далл подбежала к Керансу со своего наблюдательного пункта в дальнем конце гостиной, затыкая уши, чтобы не слышать рева двигателя.

— Роберт, он старается что-то сказать нам.

Керанс кивнул, но голос полковника совершенно заглушался шумом винтов вертолета. Риггс кончил, машина поднялась и полетела над лагуной, унеся с собой шум и вибрацию.

Керанс обнял Беатрису за плечи, ощутив под пальцами ее гладкую кожу.

— Что ж, я догадываюсь, что он хотел нам сказать.

Они прошли во дворик и помахали Бодкину, который, выйдя из лифта, принялся укреплять груду бочек. Под ними, на противоположном краю лагуны, из воды выступала верхняя палуба затопленной испытательной станции, вокруг которой кружились в водовороте сотни блокнотных листов. Стоя у перил, Керанс указал на желтый корпус базы, пришвартованный к отелю Риц в дальнем углу третьей лагуны.

После напрасной попытки поднять затонувшую станцию, Риггс, как и планировалось, дал приказ на отплытие в двенадцать, послав катер к дому Беатрисы, где, по его предположению, находились оба биолога. Обнаружив, что лифт не действует, его люди не рискнули подняться на двадцать этажей, где на каждой лестничной площадке их подстерегало множество игуан, устроивших тут свои гнезда, Тогда Риггс попытался добраться до них на вертолете.

— Слава богу, он уходит, — сказала Беатриса. — Почему-то он всегда раздражал меня.

— Вы показывали это очень явно. Удивляюсь, как он вообще не приказал стрелять, увидев наше отсутствие.

— Но, дорогой мой, он на самом деле несносен. Этот всегда гладко выбритый подбородок, это ежедневное переодевание к ужину — абсолютная неспособность приспосабливаться к обстановке.

— Риггс вполне нормален, — спокойно ответил Керанс. — Он жил так, как привык. — Теперь, когда Риггс уходил, Керанс понял, как много держалось на жизнерадостности и выдержке полковника. Без него моральное состояние отряда упало бы очень быстро. Это напоминало Керансу, что теперь ему самому придется заботиться о расположении духа своего маленького трио. Очевидно, лидером придется быть ему: Бодкин слишком стар, а Беатриса занята собой.

Керанс взглянул на часы с термометром, прикрепленные к запястью. Уже три тридцать, но температура все еще около ста десяти градусов, солнце, как кулак, бьет по коже. Он с Беатрисой присоединился к Бодкину и вместе с ним прошел в гостиную.

Резюмируя итоги совещания, прерванного прилетом вертолета, Керанс сказал:

— В резервуаре на крыше у вас около тысячи галлонов топлива для кондиционера, Беа, этого достаточно на три месяца, или, скажем, на два, так как мы ожидаем, что температура повысится, и поэтому я рекомендую вам закрыть остальные помещения и жить здесь. Эта комната находится с северной стороны дворика, а надстройка на крыше защитит вас от ливней, которые начнутся вскоре. Десять к одному, что они сломают ставни и воздушные завесы в спальне. Как насчет еды, Алан? Насколько хватит запасов в холодильнике?

Бодкин повернул к нему лицо, искаженное гримасой отвращения.

— Если не считать деликатесов, типа змеиных языков, там находится, главным образом, первоклассное пиво. Если вы действительно захотите напиться этими запасами, их хватит на шесть, месяцев. Но я предпочитаю игуан.

— Несомненно, игуаны предпочтут вас. Ну что ж, дела не так плохи. Алан сможет пожить на станции, пока уровень воды не поднимется, а я по-прежнему буду находиться в отеле Риц, что еще?

Беатриса встала и направилась к бару.

— Да, дорогой, хватит. Кончайте. Вы начали говорить, как Риггс. Военные манеры вам не идут.

Керанс шутливо отдал ей честь и отправился в противоположный конец комнаты, к пейзажу Эрнста, а Бодкин в это время глядел через окно на джунгли. Все более и более эти два пейзажа становились неотличимы друг от друга, а в мозгу у каждого все ярче вырисовывался и третий — из ночного кошмара. Они никогда не обсуждали свои сны — этот призрачный общий мир, в котором они двигались, как привидения с картины Дельво.

Беатриса уселась на диван спиной к нему, и Керанс вдруг отчетливо осознал, что нынешнее единство их маленькой группы продержится недолго. Беатриса была права: военные манеры ему не шли, он был слишком пассивной и погруженной в себя личностью. Более важно, однако, что они вступали в новую жизнь, где прежние привязанности и обязательства не имели никакого смысла. Узы между ними с каждым днем будут слабеть, и первое свидетельство этого — решение жить порознь. Хотя Керанс нуждался в Беатрисе, тем не менее ее характер помешал бы ему ощущать свою полную свободу. Каждый отныне побрел по джунглям времени своим путем. Хотя они и будут видеться время от времени в лагунах или на испытательной станции, настоящие встречи возможны теперь лишь во сне.

Разорванная страшным шумом, разлетелась тишина раннего утра, и за окнами отеля послышался тяжелый рев двигателя. С усилием Керанс извлек свое вялое тело из постели, спотыкаясь о груду книг, разбросанных по полу. Он успел отбросить проволочную дверь балкона и увидел большой белый гидроплан, прежде чем тот сел, с большой скоростью заскользив посредине лагуны. Две его плоскости, рассекая воду, оставляли длинные полосы пены. Когда тяжелая волна ударила в стену отеля, сбрасывая колонии водяных пауков и обеспокоив летучих мышей, гнездящихся в гниющих обломках, Керанс заметил в кабине гидроплана высокого широкоплечего человека, одетого в белый шлем и короткую куртку. Пилот наклонился над приборным щитом.

Он вел гидроплан с небрежным щегольством, включив две мощные турбины в тот момент, когда машина, казалось, ударит в берег — летательный аппарат отвернул в сторону в брызгах, пене и радуге. Человек продолжал вести его с небрежным видом, он напоминал возницу, управляющего движением горячей тройки.