Кейт Лаумер - След памяти [сборник]

Кроме нескольких пожилых людей, вроде Бодкина, никто не помнил нормальной городской жизни, да и во времена детства доктора города представляли собой осажденные крепости, окруженные огромными дамбами и наполненные паникой и отчаянием. Сейчас их странное очарование и красота заключались в безлюдье, в необычном сочетании крайностей архитектуры природы, как в короне, оплетенной дикими орхидеями.

Цепь гигантских геофизических сдвигов, преобразивших климат Земли, началась лет шестьдесят или семьдесят назад. Серия мощных продолжительных солнечных бурь, вызванных внезапной активностью Солнца, привела к необычайному расширению поясов Ван Аллена и тем самым, удалив верхние слои ионосферы, ослабила на них действие земного тяготения. Эти слои рассеялись в космосе, уменьшив земной защитный барьер против жесткой солнечной радиации; кроме того, температура начала постоянно расти, нагретые слои атмосферы поднимались очень высоко вверх, в ионосферу, и цикл повторился.

По всей земле среднегодовая температура росла ежегодно на несколько градусов. Большая часть тропиков вскоре стала необитаемой; население, спасаясь от небывалой жары в сто тридцать — сто сорок градусов, устремилось на север и на юг. Умеренные зоны стали тропическими, Европа и Северная Америка изнемогали от зноя. Под руководством Организации Объединенных Наций началось заселение Антарктиды и северных районов Канады и России.

В первое двадцатилетие жизнь постепенно приспособилась к изменившемуся климату, и тут оказалось, что у людей не хватило сил, чтобы остановить надвигавшиеся из экваториальных районов джунгли. Возросший уровень радиации привел к многочисленным мутациям растительных форм, заставлявших вспомнить тропические леса каменноугольного периода; стали развиваться низшие формы растительной и животной жизни.

Наступление этих мутантов, напоминавших далеких предков современных животных, было поддержано вторым большим геофизическим сдвигом. Постоянное повышение температуры вызвало таяние ледовых шапок. Огромные ледяные поля Антарктиды треснули и растаяли, десятки тысяч ледников, окружавших Антарктический круг в Гренландии, Северной Европе, России и Северной Америке, превратились в моря и гигантские реки.

Вначале уровень воды в мировом океане повысился лишь на несколько футов, но устремившиеся на сушу огромные потоки несли с собой биллионы тонн ила. У мест их впадения в моря формировались массивные дельты, изменявшие очертания континентов и дававшие дорогу океану в глубь суши. Их интенсивное наступление привело к постепенному затоплению более чем двух третей земной поверхности.

Гоня перед собой валы ила и грязи, новые моря непрерывно меняли облик как суши, так и водоемов, намывая новые острова. Средиземное море превратилось в систему внутренних озер, Британские острова соединились с Северной Францией. Средний Запад Соединенных Штатов, затопленный Миссисипи, пробившей Скалистые горы, стал частью океана, соединившись с заливом Гудзона. Карибское море превратилось в болото, полное ила и соленой грязи. Европа покрылась системой огромных лагун, в центре которой лежал затопленный и затянутый илом город.

В продолжение следующих тридцати лет миграция населения на полюс приобрела огромный размах. Несколько укрепленных городов сопротивлялись поднимавшейся воде и наступавшим джунглям, сооружая по своему периметру огромные плотины. Но они одна за другой прорывались. Только внутри Антарктического и Арктического кругов оказалась возможной нормальная жизнь. Очень косое падение солнечных лучей создавало здесь дополнительный заслон от радиации. Даже высокогорные поселения вблизи экватора были оставлены, несмотря на сравнительно невысокую температуру воздуха, именно из-за солнечной радиации, особенно сильно проявляющейся в горах. Этот последний фактор, вероятно, помог решить задачу размещения населения Земли. Постоянное снижение жизненной активности млекопитающих и мощное размножение земноводных и рептилий, более приспособленных к водной жизни в лагунах и болотах, изменили экологический баланс, и ко времени рождения Керанса в Кемп Берде, городе с десятью тысячами жителей, в Северной Гренландии, в северных приполярных районах Земли, по приблизительным оценкам, жили около пяти миллионов человек.

Рождение ребенка стало редкостью — ведь только один брак из десяти давал потомство. Как иногда говорил себе Керанс, генеалогическое древо человечества постепенно сбрасывает крону, двигаясь назад во времени. Когда-нибудь может наступить такой момент, когда вторые Адам и Ева обнаружат себя одинокими в новом Эдеме.

Риггс заметил, что Керанс улыбается.

— Что вас развеселило, Роберт? Одна из ваших двусмысленных шуток? Не пытайтесь объяснить ее мне.

— Я представил себя в новой роли. — Керанс взглянул на прямоугольник какого-то здания в двадцати футах от них; волна, поднятая катером, перехлестнула через окна одного из верхних этажей. Резкий запах влажной извести контрастировал с тяжелыми испарениями растительности. Макреди ввел катер в тень здания, где повеяло некоторой прохладой.

Через лагуну Керанс видел дородную, с голой грудью, фигуру доктора Бодкина на правом борту станции; широкий пояс и зеленый целлулоидный козырек над глазами делали его похожим на морского пирата. Он срывал оранжевые ягоды с папоротника и бросал их в галдящих обезьянок, висевших на ветках над его головой; Бодкин дразнил их игривыми криками и свистом. В пятидесяти футах, на карнизе здания, три игуаны следили за этой сценой, сохраняя неподвижность; только их хвосты время от времени поворачивались из сторону в сторону.

Макреди повернул румпель, и они в облаке брызг приблизились к стене высокого здания с белым фасадом; над водой возвышалось не менее двадцати его этажей. Крыша прилегающего невысокого корпуса служила пристанью, у которой пришвартовался проржавевший, когда-то белый крейсер.

Обзорные иллюминаторы рулевой рубки с разбитыми стеклами были испачканы, выхлопные отверстия пропускали в воду струйки масла.

Пока катер под управлением опытного Макреди качался возле боевого корабля, они спрыгнули на пристань, прошли ее и по узкому металлическому мостику перебрались в высокое здание. Влажные стены коридора были покрыты большими пятнами плесени, но лифт все еще работал, снабжаемый энергией от запасной электростанции. Они медленно поднялись на крышу и оттуда спустились в двухэтажную квартиру.

Ниже был расположен небольшой плавательный бассейн с крытым двориком; яркие пляжные кресла скрывались в тени. В окна трех стен бассейна были вставлены желтые венецианские стекла, сквозь щели жалюзи проникала прохладная полутьма внутренних помещений, был виден блеск хрусталя и серебра на редких столиках. В тусклом свете под синим полосатым навесом в глубине крытого дворика едва различался длинный хромированный прилавок, столь же соблазнительный, как и прохладный бар, который можно разглядеть с пыльной и жаркой улицы; стаканы и графины отражались в украшенном дорогой рамой зеркале. Все в этих частных богатых покоях казалось таким безмятежным, словно тысячи миль отделяли их от полной насекомых растительности, от тепловатой воды джунглей, находившейся двадцатью этажами ниже.