Сергей Маслов - «Приключения, фантастика» 1996 № 06

Полуострова и острова разнообразных деревьев и кустарников, проплешины обнаженной каменистой земли, невысокие холмы перемежались с ложбинами и болотами, кишевшими пресмыкающимися и насекомыми.

Кипевшая в саванне жизнь была полна опасностей. Созидание сопровождалось здесь неизбежным разрушением; жизнь покупалась силой, хитростью, неутомимой борьбой. За каждым укрытием стерегла опасность: зубы, готовые загрызть, когти, готовые разорвать. Но животные пограничных областей были знакомы с человеком и, считая его сильным и опасным зверем, обычно обходили беглецов стороной.

Спустился вечер. Заходящее солнце таяло в сумрачных облаках. Пурпурное зарево захватило весь небосклон над бесконечным лесом, одна за другой стали появляться звезды. Из чащи повеяло прохладным дыханием ночи.

На ночлег расположились в изгибе ручья, под могучим развесистым деревом. Нарубив колючих ветвей и лиан, огородили небольшую площадку вокруг костра метровой изгородью.

С интересом Георгий приглядывался к окружающей природе. Опорой леса, его Атлантами были деревья-великаны. Лохмотьями свисали с них обрывки коры, бороды серебристо-черного мха. Под сенью гигантских крон было сумрачно и тихо, канаты ползучих растений спиралями уходили вверх, растворяясь в сером вечернем полумраке, образуя в вышине бесконечную сеть, в которой невозможно было различить — где ветви, где лианы. На редких полянах стояли лужи черной воды.

На следующий день характер местности постепенно стал меняться, становясь все более неровным. После полудня дорогу стали пересекать скалистые гряды; цепи холмов сторожили подступы к горам, синей громадой пиков встававших у горизонта. Между покрытых островками деревьев склонов лежали узкие долины с журчащими по дну ручьями и речушками, густо заросшие кустарником и лесом. Они вели в предгорья. За холмами горы уже решительнее заявляли о себе, вставая там и сям группами полуразрушенных выветренных скальных утесов.

Вечером у Георгия произошла короткая стычка с Себастьяном.

Смывая дорожную пыль и грязь в речушке, возле которой путники расположились на ночлег, Георгий услышал вдруг крик Кины. Схватив арбалет, он бросился вверх по течению. Обогнув нависавшие над водой кусты, он увидел следующую картину. Совершенно обнаженная, девушка стояла по колено в воде, а Себастьян с мерзкой улыбочкой пытался повалить ее на спину.

Сердитый окрик Георгия заставил его отпустить Кину. Отскочив в сторону, Себастьян съежился, со страхом глядя на арбалет. Кина подбежала к Георгию и, плача, прижалась к его груди. Он обнял ее свободной рукой за плечи, стал, успокаивая, гладить по спине. Одновременно резко махнул арбалетом в сторону, приказывая Себастьяну убираться прочь. Униженно согнувшись, тот подхватил одежду и шмыгнул в кусты.

Внезапно холмы и гряды кончились, саванна отступила от предгорий, и перед беглецами открылась широкая полоса каменистой равнины, уходящей вдоль гор до самого горизонта. Местность была настолько открытой, что двух постов — одного посредине равнины, другого в скалах — хватило бы, чтобы перекрыть им путь. Оставались две возможности, две дороги: подняться в горы и пробираться среди скал, ущелий, пропастей и дремучих чащоб, либо отклониться влево и углубиться в саванну. Первая была слишком опасной и долгой, на ней беглецы, если не погибнут, то потеряют время, дадут Дого сориентироваться, продумать засады, расставить заслоны, пустить патрули. Вторая — крайне опасной.

По расчетам гэйгов им оставалось идти 2–3 дня вдоль гор, чтобы достичь той каменистой полупустыни, которая была первым, что они увидели в этом негостеприимном мире. Четыре черных выветренных утеса-столба — символические ворота. И между ними пятый, как край птичьего крыла, высунувшегося из-под земли. Длинное узкое ущелье напротив, а в конце его круглая котловина.

Теперь путь удлинялся, затягивался на неопределенное время.

Беглецы недолго раздумывали, выбирая дорогу. Фиолетовый не раз ловил мысли своих тюремщиков на том, как опасна саванна. Несмотря на это они решили идти через нее, рассудив, что в лесах, покрывающих горы, хищников может оказаться не меньше, но кроме них там будут пропасти и ущелья, осыпи и обрывы, изнурительные опасные подъемы и спуски. Из двух зол саванна казалась меньшим. К тому же, у беглецов теплилась надежда, что сделав неожиданный ход, им удастся обмануть Дого. Заставить его нервничать, послать поисковые отряды, распылить силы. Возможно, тогда им будет легче прорваться.

Беглецы задержались на холмах, готовя себе копья, оружие, незаменимое в саванне. Меч, стрела, нож хороши против человека, но против зверя самое лучшее оружие — копье. Только копье способно удержать сильного зверя, остановить его, достать издалека его сердце. Если бы у них остался хоть один бластер!

Анви и Адиу нашли в ближайшей роще невысокие стройные деревья с крепкой черной древесиной. Срубив нужное количество стволов, мужчины ободрали тонкую кору, приладили к ним вместо наконечников ножи и получили мощные в полтора человеческих роста копья.

За делом беглецы не заметили, как подкрался вечер. К закату густые облака затянули небо. Опустилась ночь — необычайно тихая и темная. Затем пахнуло свежим сырым ветром, принесшим еле слышное рокотанье далекого грома. Приближалась гроза.

Вскоре гигантские молнии пронзили бархатно-черную тьму. Их частота и сила нарастали, и вот уже по всему небу зазмеились сотни слепящих огней. Гром сотрясал все вокруг, но и сквозь его раскаты был слышен шум приближающегося ливня, шум перешел в рев, стена неистового дождя налетела на дерево, под которым укрылись беглецы. Дерево заколебалось под ударами, целое море обрушилось на него с неба. Земля мгновенно покрылась слоем бурлящей воды. Ее было так много, что люди задыхались, ловя открытыми ртами перенасыщенный влагой воздух. Яростные порывы ветра обрушивали волны дождя, казалось, вся саванна будет неминуемо затоплена.

Однако, скоро сверкание молний прекратилось, дождь стих, и звездное небо раскинулось над равниной, густое благоухание невидимых трав, цветов и земли разлилось вокруг.

Во тьме завыли трупоеды, жалобно завопили их крылатые соперники — пмоки — помесь птеродактиля и вороны. Время от времени слышался шум раздвигаемой большим и быстрым телом травы, топот ночных животных. Иногда раздавались рев и визг, низкое гортанное рычанье, клекот — трагедии жизни и смерти разыгрывались во мраке.

Стало светлее, на небосвод взошли три неразлучных луны. Угрюмо черневшие деревья и травы засеребрились, выделились черными силуэтами утесы у подножия гор, стоящие отдельно высокие деревья.

Все, кроме Анви, спали. Крепко сжимая копье, чутко прислушиваясь к ночным звукам, он сидел у костра, изредка подбрасывая сучья в огонь.