Аркадий Стругацкий - Неизвестные Стругацкие: От «Града обреченного» до «Бессильных мира сего» Черновики, рукописи, варианты

« Горло болело», — констатирует Андрей Т. В черновике подробнее: «Горло болело, и через полчаса ему предстояло тащиться в ванную и там полоскать это предательское горло раствором календулы в теплой воде».

Когда Андрей Т. мысленно вспоминает все случаи своего невезения, переходя от одного примера к другому, в черновике вставлено: «Или — другой наводящий ужас пример…»

«Бороться и искать — невозможно и остается одно: не сдаваться», — думает Андрей Т. и в черновике добавляет: «Когда дела становятся совсем плохи, они начинают изменяться к лучшему».

Когда Андрей Т. раздумывает, не взять ли ему в путешествие факел, то в черновике поясняется: «…инструмента, необходимейшего при исследовании подземелий, заброшенных шахт и разнообразных пещер…»

Перед известной истиной, «что есть лишь один способ делать дело и множество способов от дела уклоняться» в черновике идет повествовательное: «Трудно, трудно теперь уже сказать, как все повернулось бы в дальнейшем…»

Перед путешествием по пожарной лестнице Спиридон исполняет романс. Причем в черновике он продолжает петь даже когда Андрей его уже положил за пазуху, поэтому «пришлось сказать ему: «Цыц!», после чего рыдания и всхлипывания прекратились».

Когда Андрей Т. попадает к ВЭДРО, в черновике приведено восприятие Андреем Т. странного общения с машиной. Машина называет себя и одновременно высвечиваются произносимые слова: «Процедура представления начинается, — продолжал Голос. — Представление: имею честь представиться — Всемогущий Электронный Думатель, Решатель и Отгадыватель. С кем имею честь?» В черновике продолжение: «Андрей как завороженный слушал и читал. Было очень странно сравнивать то, что слышали уши, с тем, что видели глаза — знаков препинания по-прежнему не было, союзов — тоже, а вместо «Всемогущего Электронного» и так далее высветилось просто ВЭДРО — видимо, из соображений экономии. Потом до него дошло, что надо бы представиться в свою очередь…» После представления в окончательном варианте Андрей Т. спрашивает, как пройти к Генке, в черновике же идет другое:

Потом по экрану побежали цифры, перемежаемые английскими словами, из которых Андрей успел разобрать только «мэмори — гап».

Голос объявил:

— Процедура ввода информации в школьника Андрея начинается.

В черновике, когда Андрей Т. разглядывает кляссеры с марками, Комментатор разговаривает с Андреем, используя различные обращения: «Классика, сэр! Старая Германия, Черный Пенни в листах, монсеньор! Британские колонии, сударь!.. <���…> Раз в пятьдесят лет, милостивый государь! <���…> Такое не повторяется, прошу пана!.. Ясновельможный пан и звезда моего сердца не может уйти…»

И видна, конечно, при сравнении чернового и окончательного варианта мелкая стилистическая правка.

«Взять и полежать в постели» изменяется на «поваляться под одеялом».

«Это уже не просто невезенье. Это уже нечто большее», — думает Андрей Т. о своей несчастной судьбе. Авторы добавляют пафоса: «Это уже не просто невезенье. Это уже судьба. Рок».

Андрей Т. вписывает в кроссворд Буттерброда, «чем развеселил своего старшего брата-студента», — пишется в черновике. Авторы, стараясь добавить отношение самого Андрея Т. к этому, сначала добавляют слово «неприятно», но затем изменяют полностью: «…чем повергнул старшего брата в неописуемое и оскорбительное веселье».

Андрей размышляет: «…и много бутербродов было случайно уронено…» Авторы правят, убирая страдательный залог и одновременно добавляя вычурности: «…и много бутербродов вывалилось из рук на пол, на тротуар и просто на сырую землю…»

Ненавистный парадный костюм после правки становится «смирительным парадным костюмом».

Добавление пафоса: не «негромко застонать», а «испустить негромкий стон»; не «стон человека, попавшего в капкан», а «стон человека, попавшего в западню». И одновременно сокращение текста и придание ему большей заштампованности: не «Стон звездолетчика, уносимого остатками разбитого корабля в невообразимые черные пустоты Вселенной…», а «Стон обреченного звездолетчика, падающего в своем разбитом корабле в черные пучины пространства…» И убирается из черновика: «Если не считать этого стона, в квартире было тихо». И еще придание литературных штампов: «горькая мудрая» не «улыбка», а «усмешка»; вместо «не тратя лишнего времени» — «не тратя ни минуты драгоценного времени»; вместо «трусоватый механизм» (о Спиридоне) — «чувствительный аппарат»; не «скромно ликовал», а «рыдал от счастья».

ПОДИН впервые была опубликована в «Мире приключений» в 1980 году, затем переиздавалась только в собраниях сочинений. В первом издании она называлась — «сказка», в собрании сочинений издательства «Текст» — «маленькая повесть».

Первое издание отличается от других вариантов незначительно. К примеру, Спиридон поет не «Мы с милым расставалися, клялись в любви своей», а «Мы расстаемся навсегда, пускай бегут года…»; ВЭДРО Андрей Т. не называет «Ведро» (везде упоминается только ВЭДРО); сторож с собакой в этом издании еще и с берданкой на коленях. Есть там и некоторые подробности из черновика, отсутствующие в следующих изданиях, к примеру: «…даже для АЛКОГОЛИКОВ и НАРКОМАНОВ были, хотя, казалось бы, кому в здравом уме и трезвой памяти могло взбрести в голову держать открытый притон для алкоголиков и наркоманов?..» Проскочило в этом издании любимое словечко Авторов «брюзгливо» (в последующих его правили на «брезгливо»),

В издании собрания сочинений издательства «Сталкер» в ПОДИН были сделаны (по разрешению БНС) некоторые небольшие вставки из черновика и первого издания: путешествие Андрея Т. на четвереньках, инцидент с Яишницей и прочее. В других собраниях сочинений повесть публиковалась без изменений.

ЖВМ в какой-то степени знаковая повесть для любителей творчества АБС. С одной стороны, именно эта повесть сводит вместе многие линии повествования о мире Полудня: здесь появляются Горбовский и Август-Мария Бадер из ПXXIIВ, Максим Каммерер из ОО, Майя Глумова из «Малыша», упоминается Корней Яшмаа из ПИП. Имеется и множество других отметок, по которым можно исследовать как хронологию мира Полудня, так и его общее развитие. С другой стороны, само произведение дает читателю столько вариантов ответов на различные поставленные в повести вопросы, что каждый волен сам выбирать более близкую ему интерпретацию и разгадывать хитросплетения сюжета, исходя из нее. С третьей стороны, почитателям изящной словесности в ВМ — простор для наслаждения, К примеру, одна фраза (помните, когда Щекн не послушался Абалкина и заглянул в «стакан», в котором сидел ракопаук): «…больше всего на свете мне хочется сейчас прошипеть: «С-с-скотина!..» и со всего размаха, с рыдающим выдохом залепить оплеуху по этой унылой, дурацкой, упрямой, безмозглой лобастой башке…» Пять определений подряд, каждое — емкая характеристика как самого Щекна, так и отношения к нему Абалкина… С четвертой стороны, не остались в стороне и любители второго смысла, любители поискать в творчестве АБС крамолу, критику существующего строя (достаточно поставить знак равенства между К0МК0Ном-2 и КГБ). Хотя, конечно, ЖВМ дает массу возможностей для интерпретации. К примеру, Майя Каганская увидела в истории «подкидышей» историю вечно гонимого и чужого для всех еврейского народа.