Аркадий Стругацкий - Неизвестные Стругацкие: От «Града обреченного» до «Бессильных мира сего» Черновики, рукописи, варианты

После драки среди рядовых членов экспедиции разгоряченный Воронин тупо разглядывает «свои трясущиеся пальцы». Авторы правят — «подрагивающие».

Воронин думает о вызвавшихся идти в поход добровольцах: «…авантюристы, сорви-головы». «Сорви-головы» Авторы изменяют на «сарынь на кичку».

Речь Воронина перед статуями сразу писалась Авторами тщательно, поэтому подверглась она только стилистической правке с заменой «простых» слов на «трибунные»: «гладкую бабу» — на «роскошную особу», «целыми толпами» — на «побатальонно», «засранцы» — на «задрипы», «говно» — на «дерьмо», «падла» — на «тварюга», «господа» — на «сударики мои», «восстановить» — на «реализовать» и др. Разве что только «премия Каллинги» была в черновике «фабрикой имени Ногина» и в рассуждении, кем был этот, чьим именем назвали, предположения были другими: не писатель и спекулянт шерстью, а полководец и живописец. И совсем маленькая вставочка, после слов «Ведь если всех вас запоминать, так забудешь, сколько водка стоит»: «Ойло союзное забудешь, сколько стоит. Вот увлекся я тут с вами и забыл. Помню, что два рубля с чем-то кило… А вещь, между прочим, вкусная, не то что вы. Вроде коз-халвы. С орехами. Едали?»

Убирают Авторы повторы в описании. «Ларечник ходил вокруг своего разгромленного ларька, кряхтел, почесывал спину и, судя по выражению лица, явно что-то такое прикидывал». «Судя по выражению лица» и «явно» выражают одно и то же: допущение оценивающего действия ларечника, поэтому первое убирается.

Убирают Авторы и канцеляриты, не присущие ни рассказывающему Давыдову, ни описывающему этот рассказ Воронину.

Вместо «Бородач <���…> снисходительно на него поглядывал и давал пояснения. Гон, оказывается, имел место у краснух…» — «Бородач <���…> снисходительно пояснял, что гон на болотах бывает, брат, у краснух…» И опять правят канцелярит у Воронина. Приглашая Давыдова в гости, Андрей говорит: «Если меня не будет, обратитесь к дворнику…» «Обратитесь» правится на «загляните». И еще, когда Воронин думает о Давыдове, «его уход в Эксперимент больше похож на бегство от трудностей» — на «в Эксперимент он, конечно, не пошел, а от трудностей убежал…»

Но особенно показательно выглядит правка Авторами глаголов. Глагол в повествовании (в остром повествовании, предназначенном для широкого читателя) имеет едва ли не главную роль — он как бы увлекает читателя, несет его по сюжету, поэтому с подбором глаголов Авторы особенно тщательны. Вот лишь некоторые. «Окрысился» заменяется на «огрызнулся», «ударился» — на «ахнулся», «прекратились» (вопли) — на «утихли», «потрогал» (ударенное ухо) — на «ощупал», «спит» — на «дрыхнет», «неоднократно заговаривал» — на «не раз распространялся», «показалось» — на «померещилось», «хочется спросить» — на «тянет спросить», «стукнул» (кулаком) — на «ахнул», «пытаясь» (ухватить из пачки сигарету) — на «силясь», «душила» (одышка) — на «мучила», «боретесь» — на «сражаетесь», «подняло» — на «вознесло», «охватило» (ощущение вины) — на «пронзило», «выглядывала» (нижняя часть шофера из двигателя автомобиля) — на «выпячивалась», «догадались» — на «сообразили», «рявкнул» — на «гаркнул», «вытащил» — на «извлек», «зашелестел» — на «зашуршал», «проорал» — на «завопил», «озираясь» — на «вертя головой», «ткнул» — на «пнул».

Как уже говорилось выше, в архиве сохранилось два чистовика. На последней странице одного из них отмечено время работы над рукописью: «1970–1972, 1975». В другом чистовике — более детально: «24.02.1970 — 27.05.1972 — 31.07.1975».

Оба чистовика ГО еще очень похожи на черновик — многие исправления еще не внесены. Есть и варианты правки, где чистовик уже отличается от черновика. Как пишет БНС в «Комментариях»: «В Питере явно шилось очередное «ленинградское дело», так что теоретически теперь к любому из «засвеченных» в любой момент могли ПРИЙТИ, и это означало бы (помимо всего прочего) конец роману, ибо пребывал он в одном-единственном экземпляре и лежал в шкафу, что называется, на самом виду. Поэтому в конце 1974-го рукопись была БНом срочно распечатана в трех экземплярах (заодно произведена была и необходимая чистовая правка), а потом два экземпляра с соблюдением всех мер предосторожности переданы были верным людям… <���…> Слава богу, все окончилось благополучно, ничего экстраординарного не произошло, но две эти копии так и пролежали в «спецхране» до самого конца 80-х, когда удалось все-таки «Град» опубликовать». Какой из чистовиков — более ранний, какой — более поздний, — неизвестно, так как они содержат часто разную правку (где-то это черновик, а где-то — уже чистовик; в другом же варианте чистовика — всё наоборот).

Для публикаций АБС иногда использовали черновик, вводя уже какую-то другую стилистическую правку, иногда — чистовик, тоже дорабатывая, но это была именно стилистическая правка без существенных изменений в сюжете или в обрисовке персонажей.

Иногда Авторы вводили какие-то фактические правки, к примеру, в первом разговоре Давыдова и Воронина упоминается металлургический комбинат в Череповце. В черновике и ряде изданий говорится: «Там же строится металлургический комбинат, огромнейший заводище!..», в чистовиках и ряде изданий: «Там же сейчас металлургический комбинат отгрохали, огромнейший заводище!»

Будучи следователем, Воронин вспоминает: «Два года назад, когда он был еще мусорщиком…» Это в одном из чистовиков и ряде изданий — «два года». В другом чистовике и ряде изданий: «Всего год». А в черновике вообще — «полгода».

Точно так же изменяется количество лет, прожитых Кацманом в Городе — три или четыре года. И — сколько времени Воронин знаком с Кацманом: «три года», «два с лишним года», «больше года».

Проникло из чистовиков в некоторые издания и ошибочное замечание в начале повести, что фермеры живут на севере, а не на юге.

Как известно, в качестве Синей Папки в ХС Авторы ввели ГЛ, но первоначально они планировали вставить туда ГО. Из «Комментариев» БНС: «Работая над романом, мы, для собственной ориентировки, подразумевали под содержимым Синей Папки наш «Град обреченный», о чем свидетельствовали соответствующие цитаты и разрозненные обрывки размышлений Сорокина по поводу своей тайной рукописи. Конечно, мы понимали при этом, что для создания у читателя по-настоящему полного впечатления о второй жизни нашего героя — его подлинной, в известном смысле, жизни — этих коротких отсылок к несуществующему (по понятиям читателя) роману явно недостаточно, что в идеале надобно было бы написать специальное произведение, наподобие «пилатовской» части «Мастера и Маргариты», или хотя бы две-три главы такого произведения, чтобы вставить их в наш роман… Но подходящего сюжета не было, и никакого материала не было даже на пару глав, так что мы сначала решились, скрепя сердце, пожертвовать для святого дела двумя первыми главами «Града обреченного» — вставить их в «Хромую судьбу», и пусть они там фигурируют как содержимое Синей папки. Но это означало украсить один роман (пусть даже и хороший) ценой разрушения другого романа, который мы нежно любили и бережно хранили для будущего (пусть даже недосягаемо далекого). Можно было бы вставить «Град обреченный» в «Хромую судьбу» ЦЕЛИКОМ, это решало бы все проблемы, но в то же время означало бы искажение всех и всяческих разумных пропорций получаемого текста, ибо в этом случае вставной роман оказывался бы в три раза толще основного, что выглядело бы по меньшей мере нелепо».