Роберт Шекли - На суше и на море 1963

Французов интересовала не столько военная честь, сколько богатства Вест-Индского торгового дома. Поэтому они послали парламентера с новым предложением. За солидный куш они соглашались прекратить бомбардировку и покинуть остров. Такой язык был хорошо понятен голландским купцам. Парламентер несколько раз бегал из лагеря французов в город и обратно. В конце концов куш уменьшился в четыре раза, и сделка состоялась. Выкуп был заплачен частично деньгами, частично товарами и рабами. Погрузив богатую добычу на корабли, французы отправились восвояси. Честь французского оружия была восстановлена.

Все эти интересные сведения об острове Уолтер сообщил мне во время прогулок. Вечером, когда спадала жара, мы частенько бродили с ним по улицам Кюрасао. Свои рассказы он сопровождал «иллюстрациями». Мы лазили по развалинам укреплений, защищавших город, взбирались на холмы, с которых французы бомбардировали Виллемстад, посетили места высадки десантов. История маленького острова Кюрасао оживала на моих глазах.

Однажды Уолтер привез меня на самую окраину города к небольшому полуразрушенному каменному мостику. Мостик упирался в развалившуюся стену. Под ним проходила глубокая, в полтора-два человеческих роста, заросшая кустарником канава. Все носило отпечаток заброшенности, запустения, что еще более подчеркивали торчащие со всех сторон «резиновые палки» кактусов.

— Эти жалкие развалины, — сказал Уолтер — все, что осталось от ярмарки рабов — источника, из которого некогда черпалось богатство голландских купцов. Как видите, источник засох и уж больше никогда не воскреснет. А когда-то, по «базарным» дням, в дни прибытия кораблей из Африки, здесь было оживленно. На мостике важно восседали господа-плантаторы, а перед ними проводили вереницы рабов. Время от времени кто-нибудь из плантаторов делал знак рукой, вереница останавливалась, и нужного раба выводили, чтобы покупатель мог лучше его рассмотреть. При покупке рабов клеймили, как клеймят скот.

Работорговля в Новом Свете началась сразу же с его освоением. В распоряжении переселенцев из Европы было много земли, но не хватало рабочей силы. Тогда-то и потянулись к берегам Америки парусники с невольниками из Африки. Благодаря тому что Кюрасао находился на пересечении морских путей, остров стал центром работорговли. На Кюрасао приезжали за рабами из стран Южной и Центральной Америки.

Рабы принесли расцвет острову. Сотни негров трудились на многочисленных плантациях, возникших на острове, превращая его в цветущий сад. Под палящими лучами они возделывали землю, сажали апельсиновые деревья. Тогда-то в Европе впервые появился сладкий и душистый ликер «Кюрасао», прославивший остров.

Для голландцев, поселившихся на Кюрасао, остров стал источником богатства, местом привольной жизни. На берегах залива Святой Анны они построили такие же точно дома, как у себя на родине, на берегах каналов Амстердама и Гааги, — чистенькие, аккуратные, окрашенные в нежные розовые и желтые пастельные тона. Эти старинные постройки хорошо сохранились в сухом климате Кюрасао, они и сейчас стоят здесь. Из Голландии приезжают сюда архитекторы изучать особенности голландской архитектуры XVII–XVIII веков. Не удивительно, что в рекламных проспектах Кюрасао величают «каплей Голландии, упавшей в Карибское море».

А для угнанных из Африки негров, получивших здесь право только на каторжный труд, Кюрасао стал островом страданий. Рабы, особенно в первое время, стоили недорого, поэтому плантаторы не особенно утруждали себя заботами о них. Адский, каторжный труд и преждевременная смерть — вот был их удел.

В последнее десятилетие XVIII века экономическое положение Кюрасао сильно пошатнулось. Воды Карибского моря бороздили корабли английских королевских пиратов, нападавших на торговые суда. Плавание из Голландии на Кюрасао стало исключительно опасным. Торговые связи прервались. Первыми почувствовали ухудшение экономического положения рабы. И без того постылая жизнь превратилась в сплошной ад. На Кюрасао вспыхнуло восстание рабов.

Уолтер обещал свезти меня на плантацию Книп в «кануку», где началось это восстание, но прошло несколько дней, прежде чем он смог выполнить свое обещание. Наконец в одно воскресенье рано утром он заехал за мной на автомобиле, и мы отправились в путь по уже знакомой дороге, ведущей на север острова.

Снова замелькал привычный пейзаж — кактусы, диви-диви. Кстати, Уолтер рассказал мне, что по-индейски диви-диви значит «рука индейца» и что под влиянием постоянно дующих пассадо это дерево приняло такую своеобразную, изогнутую форму.

Мы добрались почти до самой северной оконечности острова — Вест-пунта, когда на холме перед нашими глазами открылся вид на большой полуразрушенный дом.

— В этом доме, — начал свой рассказ Уолтер, — проживал хозяин плантации Книп, плантатор Ван-Уйтрехт. 17 августа 1795 года его разбудили на рассвете: рабы отказались выйти на работу и потребовали увеличения дневного рациона. Это было неслыханно! «Говорящие животные» смели требовать!

— Вы что, не знаете, как обращаться с черномазыми бездельниками? — закричал на надсмотрщиков дородный минхер Уйтрехт. — Плетьми их!

Однако, когда надсмотрщики подошли к лачугам, где ютились рабы, и попытались плетьми выгнать людей на работу, толпа рабов, вооруженная палками и камнями, напала на них и перебила. Восставшие двинулись к дому плантатора, но хозяин успел бежать в Виллемстад.

Рабы обрели свободу.

На следующий день, вооружившись чем попало, они двинулись на юг. По дороге к ним стали присоединяться беглецы с других плантаций. Запылали дома плантаторов. Для подавления беспорядков из Виллемстада морским путем был выслан отряд солдат. Солдаты высадились в одной из бухт на севере острова, но их забросали камнями и копьями, и те, побросав оружие, с потерями были вынуждены вернуться на корабль.

Воодушевленные успехом, восставшие двинулись дальше. Их число перевалило за полторы тысячи, они захватили примерно одну треть острова, да и на других плантациях рабы были неспокойны. Навстречу восставшим двинулся другой, более крупный и лучше вооруженный отряд. Голландцы подошли к лагерю восставших, и туда для мирных переговоров был направлен парламентер-священник. Святой отец обещал им прощение, если они вернутся на работу. Рабы выслушали святого отца, но идти на мировую отказались. Их лозунг был: «Свобода или смерть!»

В результате ожесточенного боя обе стороны понесли большие потери. В дальнейшем плантаторам удалось локализовать восстание. Движение восставших на юг было остановлено, им не удалось привлечь на свою сторону рабов с южных плантаций и увеличить свои силы. Начал сказываться недостаток оружия, продовольствия и особенно пресной воды, так как плантаторы отравили источники. Но прошло около двух месяцев, прежде чем голландцам удалось подавить восстание.