Кейт Лаумер - Машина времени шутит (сборник)

По мере того, как я говорил, она бледнела. Она покачала головой, а ее пожатие стало почти болезненным.

— Нет, Флорин. Не надо. Даже не упоминай об этом!

— Все равно будет по-моему. Только укажи мне верное направление и отойди.

— Пойдем со мной, пожалуйста, Флорин.

— Я не могу. И не могу объяснить почему. Я могу поговорить о манекенах с разможженными головами, и зеленых «бьюиках», и писклявых голосах за ухом, но это займет слишком много времени и ничего не даст. Видишь, я уже кое-чему научился. Я знаю, что нужно продолжать оказывать давление. У меня нет каких-либо доказательств, но каким-то образом я чувствую, что раскачиваю чей-то фундамент. Может быть, следующий толчок разобьет его вдребезги. Может быть, я потерплю крушение, но это не кажется таким уж важным.

Я стоял, чувствуя слабость в коленях и отдаленное, неясное жужжание в черепе.

— Я вижу, что не могу остановить тебя, — сказала мисс Реджис. Ее голос помертвел. Хватка на моей руке ослабла, и я отдернул руку. Она смотрела прямо перед собой, не замечая меня.

— Через ту дверь, — сказала она и, подняв руку, показала на большую покрытую бронзой дверь в противоположной стене.

— В конце коридора есть черная дверь. Это Внутренняя Палата. Никто, кроме послушников не может войти туда.

Она все еще не смотрела на меня. Она заморгала, и слезы побежали по ее щекам.

— Всего хорошего, мисс Реджис, — сказал я.

Она не ответила.

Дверь была большой, черной, украшенной разными фигурками херувимчиков и чертенят, мстительных бородатых стариков с нимбами, а также нескольких игривых ангелочков, парящих над толпой. Я ткнул пальцем в протертое пятно на одной стороне двери, и она с мягким шипением ушла вглубь, открыв комнату со стенами из зеленого кафеля. Ван Ваук, Иридани, Трейт и все остальные сгрудились вокруг стула у панели с циферблатами. Огоньки на панели не светились. Позади них была открыта дверь, ведущая в комнату с игровыми декорациями. Бардел лежал на полу и довольно тяжело дышал. Манекен с разможженной головой был усажен в кресло.

Я произнес: «Хм», — и они все, как на шарнирах, повернулись в мою сторону.

— Матерь Божья, — сказал Вольф и начертил в воздухе магический знак. Ван Ваук произнес нечто нечленораздельное. Иридани нервно раздувал ноздри. Трейт выругался и потянулся рукой к бедру.

— Гадкий шалун, — сказал я. — Если выкинешь что-нибудь чересчур остроумное, то я превращу тебя в рыжего уродца с плохим цветом лица.

— Этому следует положить конец, Флорин, — запротестовал, хотя и слабо, Ван Ваук. — Так не может долго продолжаться.

Я шагнул в сторону и бросил взгляд на дверь, в которую только что вошел. Это была самая обычная дверь, расщепленная около замка, за ней была ровная поверхность обычного бетона.

— Я согласен, — сказал я. — Фактически мы не могли пройти столько, сколько прошли, но вы обратили внимание, что это меня даже не затормозило. Теперь, кто хочет раскрыть секреты? Иридани? Вольф?

— Правду? — Ван Ваук издал звук, который мог быть смехом, задушенным в колыбели. — Кто знает, что такое правда? Кто вообще что-нибудь знает? Ты, Флорин? Если так, то у тебя преимущество перед нами, уверяю тебя!

— Машина должна быть выведена из строя, разрушена раз и навсегда, — сказал Иридани холодным тоном. — Я полагаю, теперь ты понимаешь это, Флорин?

— Еще нет, — сказал я. — Что случилось с Барделом?

— Он упал и стукнулся головой, — сказал Трейт противным голосом.

— Приведите его в чувство, чтобы он мог присоединиться к нам.

— Забудь о нем, он не играет никакого значения, это просто наемный лакей, — произнес Ван Ваук. — Мы занимаем положение, позволяющее проводить переговоры с тобой.

— Кто научил его обращаться с машиной сновидений?

— Что? Никто. Он ничего об этом не знает.

Бардел застонал и перевернулся. По моему настоянию Иридани и Трейт помогли ему подняться и поводили по комнате до тех пор, пока он не отбросил их руки, потер лицо и оглядел собравшуюся компанию.

— Они пытались убить меня, — сказал он дребезжащим голосом. — Говорю тебе, они хотели убить меня, и…

— Успокойся, Бардел, — сказал я. — Я намерен провести эксперимент. Ты можешь помочь.

— Что вы имеете ввиду? Вы и этот… этот…

— Да. Я признаю, что Бардела нельзя признать большой шишкой; но вы, ребята, кажется, не в восторге от него. Это делает его союзником. Ты согласен с этим, Бардел? Станешь ли ты на мою сторону или предпочтешь сгореть вместе с Ван Вауком и его компанией?

Бардел переводил взгляд с них на меня и обратно.

— Ну, подожди минутку, Флорин…

— С «подожди» покончено. Теперь мы действуем. Ты со мной или с ними?

— Что ты намереваешься делать?

— Прими решение.

Он кусал губу, дергался. Открыл рот, чтобы заговорить, но заколебался.

Трейт засмеялся.

— Вы поставили не на ту лошадь, Флорин, — сказал он. — Это не мужчина, а кувшин с желе.

— Хорошо, я помогу тебе, — сказал Бардел спокойно, подошел ко мне и стал рядом.

— Трейт, неужели ты никогда не научишься держать свою дурацкую пасть закрытой? — сказал Иридани голосом, выкованным из холоднокатаной стали.

— Конечно, будь похитрее, — сказал я. — Это оживляет игру. — Я махнул рукой. — Все назад, к стене. — Они повиновались, несмотря на то, что никто оружием им не угрожал.

— Бардел, включи машину сновидений.

— Но… вы не подключены к ней.

— Просто включи. Я подключусь к ней отсюда.

— Я требую, чтобы вы сказали нам, что собираетесь делать! — прорычал Ван Ваук.

— Полегче, — сказал я. — До сих пор я плыл по течению. Теперь я беру рулевое управление в свои руки.

— Что это значит?

— Кое-кто делал намеки, что я ответствен за некоторые аномалии. Старая идея монстра, порождающего монстра. Согласно этой теории я был первоисточником зла и, одновременно, главной жертвой — бессознательно. Я переношу действие в сферу сознания. Следующий трюк, который вы увидите, будет произведен осознанно.

Иридани и Ван Ваук одновременно издали какие-то невнятные звуки; Трейт оттолкнулся от стены и замер в нерешительности. Бардел крикнул:

— Работает!

— Не делайте этого, Флорин! — рявкнул Ван Ваук. — Разве вы не видите ужасную опасность, сопровождающую… — Он дошел до этого места, когда Иридани и Трейт атаковали меня, бросившись мне в ноги. Я остался на месте и мысленно нарисовал кирпичную стену высотой до колена, пересекающую комнату.

И она возникла на этом месте.

Трейт ударился о нее в полете, перевернулся и шлепнулся на спину, как будто упал с крыши. Иридани чуть сдержался, притормозил, выставил руки вперед, его рот сжался в ожидании боли; он врезался в кирпичи и свалился вбок, издав звук, какой испускает кошка, когда на нее наступили.