Сергей Барк - Второй урок. Сидерис [СИ]

— Может, что-то секретное, вот и убрали с глаз подальше?

— Вполне вероятно. Но если схватят там, будет сложно оправдаться.

— Хорошо, — неожиданно для себя самого решился Азул, — идем завтра после ужина.

Покинув столовую, ребята непринужденно свернули в правый коридор вместо того, чтобы пойти в свою комнату по главному коридору. Там не было ни души и, краем глаза считая двери, они без приключений добрались до экспериментального отдела, заранее отсчитав с помощью плана нужное помещение.

Над дверью горел красный свет — это означало, что смена окончена и помещение блокировано до следующего дня.

Подойдя к кнопочному табло, Кир стал набирать цифры — подростки с легкостью догадались, каким образом выбирается электронный код, увидев распечатку плана отдела.

Все помещение Начотдела было разбито на крупные блоки, исходя из технических характеристик, необходимых для различного рода работ. Далее задачи со схожими требованиями объединяли в один блок, разбитый на сектора, который, в свою очередь, разделялся на департаменты-ячейки или отсеки, как тот, где трудились ребята.

Нумерация шла линейно от общего к частному, это удалось понять, проанализировав собственный код и код бытового блока, в котором располагались жилые комнаты, а так же тот, что им удалось подсмотреть у мастера в день тестирования.

Дверь отъехала в сторону, вспыхнули автоматические лампы. Перед ними возник крошечный квадрат свободного пространства, идеально ровного, белого в тон коридору. Оглянувшись, парни торопливо шагнули вперед, рискуя быть застуканными в неположенном месте.

В тесном помещении не было ничего, кроме четырех металлических дверей сплошного крашеного монолита, две слева, две справа. Глухие заслонки не давали ни малейшего представления о том, что могло находиться за ними.

— Вместе или разделимся? — спросил Кир, понимая, что разумнее будет осмотреть все комнаты вместе. Но он не хотел тащить за собой Азула, прекрасно осознавая, как хрупко их вынужденное перемирие. И несмотря на то, что они братья по несчастью, их разделяла слишком долгая история, чтобы Кир позволил себе хоть раз обмануться и расслабиться в его присутствии, пусть даже ненависть и злость давно оставили его самого. То ли после аварии ему некогда было купаться в собственной ярости и он отпустил все другие чувства кроме болезненной необходимости оказаться рядом с Санарой, то ли он поверил Азулу, когда тот, свисая над сжигающим адом, говорил о своей непричастности к нападению — слишком много случилось за такое короткое время. И хотя разум Кира анализировал, сортировал и выводил заключения по поводу всех событий и дальнейших шагов, та его часть, что сопровождалась эмоциональной бурей, медленно вводящей фризийца в транс полной самоотдачи механическим действиям, строго направленным на достижение конкретного результата, пребывала в недвижимом хаосе и неопределенности.

Теперь, когда ужас навечно остаться где-то среди бесконечности стоял за углом, готовясь в любой момент появиться на сцене, Кир больше не был уверен в том, что именно он испытывает к Азулу, и часто ему казалось, что у имрахца такой же растерянный взгляд, когда он исподтишка косится на Кира, думая, что тот не замечает.

— Раздельно, — после долгой паузы протянул Азул и отвернулся. Что ж, это был его выбор, с которым Кир ничего не мог поделать, да и не был уверен, что стоило.

Повернувшись к противоположным дверям, ребята одновременно нажали кнопки.

Кир оказался в просторной комнате, где тут же, моргая, зажглись и загудели люминесцентные лампы, выдавая загруженность кубрика.

От разнообразия форм разбегались глаза, и Киру пришлось на мгновенье прикрыть веки и сфокусироваться на рекогносцировке объекта.

Металлические стойки, похожие на те, что и в отсеке Кира, беспорядочно заставленные стеклянными контейнерами. Кир шагнул ближе и присмотрелся. В контейнерах были органы — маленькие, скорченные, они плавали в грязно-желтом растворе, похожем на желе. Рядом неаккуратными стопками возвышались кипы бумаг, перехваченные полупрозрачными обложками. Зацепив пальцем верхнюю страничку, Кир прочел: «Дублирование клеточных систем».

Пробежав глазами первый абзац, он понял, что здесь занимались чем-то вроде клонирования, поскольку все выкладки были посвящены воспроизводству набора специфических клеток — печени, почек, сердца, кишок и еще кучи названий различных анатомических единиц.

За спиной что-то булькнуло, Кир резко обернулся вставая в боевую стойку — и тут же скорчился от отвращения.

Перед ним, в том же медицинском растворе, что и органы на столе, висела нижняя половина тела мужчины, скукожившаяся, сплошь увитая трубками и утыканная иглами. Припаянная сверху крышка горела красно-зелеными огоньками, отображая состояние уродливого экспоната, неумело демонстрировавшего скрюченные пальцы и сведенные под неестественным углом нижние конечности.

Рядом на металлической стойке все так же небрежно были разбросаны сероватые листы, гласившие: «Функциональная адекватность восемнадцатой системы».

Кир взял распадающуюся книжицу в руки, нашел последнюю страницу. «Зарегистрированный образец не демонстрирует отклонений от нормы и является точным воспроизведением исходного. Модульные компоненты, принадлежащие к различным сериям, не влияют на общую работу системы, позволяя в дальнейшем комбинировать продукты любых серий.»

Далее перечислялись органы в алфавитном порядке с трехзначными номерами. Просмотрев цифры, Кир обнаружил что наименьшей является двести шестьдесят один, а наибольшей — пятьсот семьдесят два. Оценив некоторые другие выкладки и описания, он сделал вывод, что исследования вполне успешны, никаких упоминаний о сложностях, проблемах или неудачах не было вовсе, что позволяло предположить, что стадия довольно продвинутая. Успех таких проектов мог спасти и продлить сотни тысяч жизней — но тогда указанные цифры смехотворно малы, ни о какой массовой трансплантации не могло быть и речи, да и тот медблок, где они находились в первые дни, не подразумевал сложных хирургических вмешательств.

Вернув папку на место, не забыв поправить её, словно ни один любопытный взгляд не совался сюда в отсутствии хозяина, Кир подошел ближе, пытаясь представить суть наблюдения. Нога за стеклом трепыхнулась, и Кир тут же дернулся назад, задышав глубже и стараясь успокоить сердцебиение. Заставив себя оторвать глаза от мерзкой тушки, он еще раз огляделся, быстро сканируя не представляющие интереса предметы, и поспешил на выход.

В крошечном тамбуре опирался на стену зеленоватый Азул.

— Что там? — дернул подбородком Кир в сторону второй двери, глубоко дыша и отгоняя навязчивые образы странной лаборатории.