Джордж Локхард - Райские птицы

А так быть не должно. Капитан экспедиции на то и капитан, чтобы подавать пример. Конечно, «Лихорадка» — не доисторическая каравелла, где неграмотная и опасная команда оставалась в подчинении только благодаря воле и тяжкой руке капитана; экипаж звездолета состоял из лучших специалистов и ученых Земли, многие из которых были умнее и образованней Огрина. Однако в социальной сфере люди, как стадный вид, мало изменились со времен каравелл, и по-прежнему нуждались в координаторе, вожаке стаи, на кого в трудную минуту обращаются взгляды.

Огрин стал капитаном первого обитаемого звездолета Земли не случайно. Опытный космический штурман и пилот, с огромным летным стажем и детальным знанием технической части — этого, увы, было мало. Но Огрин, помимо знаний и опыта, обладал также весьма редким качеством: аурой лидера. Его слушали даже незнакомцы, а команды всех кораблей, где он служил раньше, безгранично ему доверяли. Даже чисто внешне, Огрин сразу располагал к себе — широкое лицо, пышные черные волосы, борода, смеющиеся глаза, огромные плечи и легкая, свойственная всем людям большого роста неловкость в движениях; в одном из экспериментов в центре подготовки, подавляющее большинство из контрольной группы людей, никогда ранее не видевших Огрина, на вопрос «как вы думаете, кто он?» ответило «наверно, капитан корабля»…

И вот сейчас этот капитан, ответственный за самый сложный, совершенный, ресурсоемкий и рискованный проект в космической истории человечества — был растерян. Он все сильнее ощущал эмоциональные узы, тянувшиеся между ним и планетой. Огрин припомнил свою реакцию, когда Яускас разглядывал картину, и поразился, осознав, что в тот момент ревновал! Да, да — ревновал огромную инопланетную рептилию к верному другу и соратнику.

Точнее, ревновал не как женщину, разумеется — просто Огрин к собственному изумлению вдруг понял, что подсознательно считает Тау своей. Личным, персональным драконом, до которого никто и никогда не посмеет дотронуться!

Собственный дракон, который, весьма вероятно, был в действительности бессмертным всемогущим инопланетянином, заботливо строившим эту планету тысячелетиями…

— Хельга, — вполголоса, не обернув головы, позвал капитан. Идущая следом врач прибавила шаг.

— Слушаю.

Огрин негромко пересказал ей свои размышления. Хельга в глубокой задумчивости оглядела капитана с головы до пят.

— Рассуждая строго логически, — заметила она после длительной паузы, — Такая реакция, во-первых, вполне естественна, а во-вторых, почти наверняка запланирована. Если я права, остается лишь снять шляпу и поклониться гениям, ответственным за контакт со стороны местных.

Они вошли в лифт. Огрин нервно постукивал пальцами по бедру.

— Слова Яускаса не идут у меня из головы, — сказал он, когда двери раскрылись и офицеры продолжили путь в кают-компанию. — Разумом я понимаю, что он прав, но верить в это просто не могу. Сердце не лежит.

— Насчет специально для нас разработанного мира? — уточнила Хельга.

— Да, — капитан стиснул зубы. — Я сознаю, что Тау, почти наверняка, никакая не драконесса, а бесконечно мудрое и совершенно чуждое нам создание, но сердцем… В душе… — он опустил голову. — Не могу… — прошептал.

— Зря вы так переживаете, Огрин, — заметила врач. — Мы ведь, по сути, ничто иное как устройства сбора и обработки информации. Все, что нам известно о Вселенной, докладывают органы чувств — зрение, слух, обоняние и прочие. А теперь скажите, положа руку на сердце: что проще — построить планету, населенную сказочными созданиями, или заставить гостей с Земли только ВИДЕТЬ сказочных существ?

Капитан вздрогнул.

— Но Яускас…

— Яускас мог точно так же УВИДЕТЬ то, что требовалось — соответствия в генных картах, к примеру, — Хельга усмехнулась. — Думаю, ваша драконица умеет и не такое.

Огрин стиснул зубы.

— То есть, вы полагаете — Тау или другой абориген берет образы из нашей памяти и проецирует их обратно, как голограммы?

— Ментограммы, — уточнила Хельга. — Изображение формирует сам мозг. Да, в целом я полагаю именно так.

Капитан с большим облегчением улыбнулся.

— А видеозаписи? — спросил он весело. — Откуда на записях у Ичиваки облик кентавра? И почему мы все видим ее одинаково, разве ментопроекция не субъективна для каждого?

Хельга горько улыбнулась.

— А откуда вы знаете, что мы — все мы — действительно существуем? Что, если корабль взорвался при торможении, и вы, Огрин, сейчас лежите в коме в дуагейском госпитале, где местные специалисты-телепаты заботливо проецируют вам в мозг, будто экипаж жив-здоров, и катастрофы не было? А что, если драконы охотятся, как вампиры, впрыскивая жертвам ментальное обезболивающее, и ваша сверкающая Тау прямо сейчас медленно вас переваривает?

Улыбка с лица капитана бесследно испарилась.

— Ну, знаете… — он покачал головой. — Это даже не солипсизм, а просто глупость!

Ответить Хельга не успела; офицеры вошли в кают-компанию, где — разумеется, у зеркала — стояла прекрасная изумрудная кентаврия с золотым лотосом в волосах. И живая, реальная Ичивака мгновенно сделала все разговоры о ее воображаемой природе вопиющей нелепицей. Даже Хельга немного помедлила в дверях.

— Огрин! — кентаврия улыбнулась, с неземной грацией обернув «человечий» торс к дверям и легонько, по-кошачьи изогнув спину. Капитан шагнул в сторону, пропуская товарищей.

— Рад видеть вас, — отозвался он тепло.

— Вы не один? — быстро спросила Ичивака. — Почему?

Огрин вздрогнул, Хельга и Яускас метнули на него короткие взгляды. Бьорн молча пожирал глазами гостью — из всех четверых он был единственным, видевшим Ичиваку лишь на экранах. Капитан с легким волнением покачал головой.

— Наш корабль огромен и очень сложен. Это мои друзья, старшие офицеры, они помогают управлять звездолетом и должны все знать наравне со мной, — он обвел рукой спутников. — Боюсь, без них беседа не состоится, Ичивака. Вы не против?

Кентаврия чуть изогнула брови.

— Я пришла не для беседы, — ответила она с короткой запинкой. — Огрин, вас приглашают на къен. Очевидно, ваших друзей тоже, хотя про них мне не говорили…

В кают-компании повисла неловкая тишина. Нарушила ее сама Ичивака:

— Понимаю, вам незнакомо это понятие, — она вздохнула и грациозно провела рукой по волосам, вызвав уже знакомую Огрину восхитительную волну зеленых искр. — Объяснить его гораздо труднее, чем тиэррай.

— А вы попытайтесь, — довольно сухо заметила Хельга. Огрин невольно подумал, как должна себя чувствовать пожилая, костлявая, долговязая женщина ее внешности в присутствии такого искристо-обнаженного чуда? Ичивака, разумеется, ничего не заметила и лишь улыбнулась.