Александр Николенко - Пронзая ткань времени [litres]

– Что бы мы для этого ни предприняли, это означает изменение прошлого, – сказала Марго, положив руку на плечо Джонни. – Поверь, мне ведь тоже хочется кое-что изменить в прошлом. Очень хочется. Я бы просто не дала моим родителям сесть в машину, в которой закончились их жизни. Моя мама была лучшим хирургом Франции. Представляешь, сколько жизней она могла бы спасти? Дав ей умереть, я убиваю не только ее. Понимаешь? Но мы не можем переделывать историю, как бы нам ни хотелось. Мы – продукт всей нашей истории, со всеми ее мерзостями в том числе. Отказаться от нее – это значит отказаться от самих себя. Как это ни печально.

– У нас еще есть время. Прибудем на место и там будем решать окончательно, как поступить. Может, найдем другой выход. Хорошо? – сказала Кэти, грустно глядя на Джонни. – А пока отрабатываем этот вариант восстановления хода истории как основной.

Джонни обреченно кивнул.

«Но другого выхода просто нет. Бедный мальчик», – подумала Кэти.

– Итак, что мы имеем, – продолжила она. – У нас произошел контакт первого рода. Наша очаровательная девочка оказалась человеком, существенно изменившим ход истории, и в силу этого лицом абсолютно неприкосновенным. Любой, даже самый незначительный контакт с ней был недопустим. А у нас не вышло.

– Ладно, Кэти, мы это поняли. Только уже поздно, – буркнул Майкл. – Чего уж теперь. Вернемся, пусть нас расстреляют. Если будет кому.

Кэти сердито посмотрела на него.

– И это было бы правильно, – сказала она. – Нечего инструкции нарушать. Так вот, даже если мы просто высадим девочку в том месте и в то время, когда мы ее забрали, это не исчерпает проблему. Этого недостаточно, чтобы восстановить ход истории. Майкл правильно сказал, нам над этим придется работать несколько лет.

Она встала и принялась ходить взад-вперед.

– Дело еще в том, что многие архивные свидетельства о тех или иных событиях в истории Жанны весьма сомнительны и могли быть откорректированы в угоду политикам, кроме того, есть эпизоды, которые разными историками описываются совершенно по-разному. Мы не знаем, что происходило на самом деле и какой путь правильный. Вот это самое сложное. Здесь все в руках Жанны. Нам придется отслеживать ход событий вплоть до самого конца, помогать ей и направлять ее действия и в то же время полагаться на ее интуицию. Мы должны быть уверены, что восстановленный ход событий точно соответствует историческому. Тому, что произошло реально, а не было приписано потом восторженными почитателями или завистливыми писаками. Тогда у нас появится шанс, что альтернативный ход истории не сформируется, и мы вернем себе нашу Землю.

Джонни встал и молча вышел.

Через полчаса Майкл, освободившись от текущих дел, зашел к своему другу. Джонни сидел на диване. Он был весь в смятении чувств. Ему надо было излить всю бурю эмоций, и Майкл подходил для этого лучше всех. Джонни указал другу на кресло.

– Тяжелое решение. Страшное. Я пытаюсь что-нибудь придумать, но упираюсь в глухую стену, – проговорил Майкл.

– А ты знаешь, что значит вести любимую, нет, не под венец, а на костер? И следить, чтобы она не дрогнула и не сбежала? Есть ли что-либо более жестокое в этом мире? – Голос Джонни задрожал. Он сжал голову руками.

– Ты оказался в ужасной ситуации, и тебе неизбежно придется чем-то пожертвовать: всем миром ради любимой или любимой ради всего мира. – Майкл сам говорил с трудом. – Да, ты ни в чем непосредственно не виноват, мир уничтожит пришедшая к власти в будущем человеческая глупость и подлость, но это не меняет того факта, что ключ от этой ситуации находится в наших руках.

Майкл печально смотрел на Джонни.

– Спасти свою страну и всю Землю, пройдя через страшные страдания и собственную смерть, – такова ее судьба. Это задача божественного уровня. Только она одна, из миллионов и миллионов, оказалась на это способна. Она одна, и она это понимала. Точнее, поймет, когда сядет на коня.

Он положил руку на плечо друга.

– Мы не знаем, как сложился этот жуткий пасьянс. Но он сложился, и с этим ничего не поделаешь. Как любит говорить Кэти: что случилось, то произошло. Это факт. И никуда от этого не деться.

– Как же быть с совестью? – Джонни закрыл лицо руками. – Чтобы отправить любимую на костер, надо убить свою совесть. Еще Оскар Уайльд писал, что нельзя безнаказанно убить собственную совесть. Даже если это очень нужно. На самом деле ее можно убить только в том случае, если ее у тебя никогда не было.

Он встал и начал ходить по комнате.

– Можно ли совесть заменить целесообразностью? Совесть – частичка души. Убив ее, убиваешь душу. Вот и весь выбор.

Джонни остановился напротив Майкла и посмотрел ему в глаза.

– Я всегда жил с твердой уверенностью, что нельзя предавать друзей. А тем более любимую. И вот теперь я должен предать. Обязан. Но если я предам любимую, я пожертвую своей честью и своей совестью. Я пожертвую своей душой. Во имя целесообразности. Нет, мои мозги этого не выдержат!

Он горестно махнул рукой.

– Удивительно – ведь это один шанс из многих миллионов – вот так просто встретить на опушке леса Жанну д'Арк. Пусть даже в том самом времени. Как это могло произойти? При такой мизерной вероятности? – Майкл задумчиво почесал лоб. – Мне такое ни разу в голову не пришло.

– Мизерная вероятность еще ни о чем не говорит, – со вздохом ответил Джонни. – К примеру, вероятность утонуть при морском путешествии на огромном океанском лайнере чрезвычайно мала. Но попробуй это объяснить пассажиру «Титаника», идущего ко дну! Для него все рассуждения о мизерной вероятности такой гибели бессмысленны. Малая вероятность встречи с такой девушкой, как Жанна, ничего не говорит о том, произойдет ли она на самом деле или нет.

Они помолчали.

– Мне эта встреча принесла и счастье, и горе, – тихо произнес Джонни…

В это время Кэти и Марго сидели в оранжерее у небольшого ручья.

– Да, вот сюжет: Жанна д'Арк на боевом коне спасает мир от ядерного катаклизма, – задумчиво сказала Марго. – Вот уж что никогда не могло прийти в голову.

– Есть много, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам… – ответила Кэти. – Только не говори «гоп», пока не перепрыгнешь. Для успеха миссии Жанны нам еще много усилий придется приложить. И дай Бог, чтобы все получилось.

Марго в раздумье принялась щипать себя за ухо.

– А может, все-таки можно как-то так изменить прошлое, но чтобы будущее осталось тем же или лучше? – спросила она. – Чтобы без трагедий, по-мирному.

– Отказавшись от прошлого, даже такого, с инквизицией и ее зверствами, мы утратим наше будущее, – ответила Кэти. – Самая красивая бабочка когда-то в прошлом была противной гусеницей. Раздави гусеницу – не будет и бабочки. Отрицание своего прошлого, каким бы оно ни было, – это самая большая ошибка всяческих революционеров и реформаторов. Самая большая глупость. Ведь мы выросли именно из нашего прошлого и, как ни странно, именно ему за это мы должны быть благодарны. Жанна, Жанна…