Орсон Кард - Ксеноцид

Запретишь им? Но разве люди когда-нибудь кого-нибудь слушали?

Мы никогда не запрещаем, если у нас нет власти на то, чтобы и удержать.

Ага.

Это ваш мир. И Эндер знает об этом. Если другие об этом не помнят, м им напомним.

У меня есть еще одно дело.

Спрашивай.

А что же с такими, как Поджигатель, которые желают разнести десколаду по всей Вселенной? Им ты тоже запретишь?

Нельзя им приносить десколаду в какой-либо мир, где уже имеется жизнь на многоклеточном уровне. Но ведь они именно это и желают сделать.

Им нельзя.

Неужто ты им запрещаешь?

Мы никогда не запрещаем, если у нас нет власти на то, чтобы удержать.

Так зачем же ты все время строишь эти корабли?

Близится людской флот. Там имеется оружие, способное уничтожить весь этот мир. Эндер уверен, что они им воспользуются. Неужто мы обязаны сотрудничать с ними и оставить все ваше генетическое наследство на этой единственной планете, где вас можно уничтожить одним ударом?

Потому-то ты и строишь эти космолеты, даже зная о том, что некоторые из нас способны воспользоваться ими для разрушительных целей?

Это вы будете отвечать за то, как станете использовать космические путешествия. Если вы станете врагами жизни, то и сама жизнь станет вашим врагом. Мы передадим корабли всем вам, как расе. И вот тогда вы, как раса, решите, кто останется, а кто покинет Лузитанию.

Имеется огромный шанс того, что группа Поджигателя получит большинство. Что именно они и станут принимать решение.

Так что же, мы сразу же должны признать правоту людей, пытающихся вас уничтожить? Может Поджигатель и прав. А вдруг это люди заслуживают уничтожения. Какое у нас имеется право решать, кто из вас прав? У них Система Молекулярной Деструкции. У вас имеется десколада. У каждого имеется возможность уничтожить противника, каждая раса способна на подобное чудовищное преступление, и тем не менее — в каждой из рас имеются индивидуумы, которые никогда сознательно не допустят подобного зла, и которые, тем самым, заслуживают того, чтобы им сохранили жизнь. Мы не станем выбирать. Всего лишь построим корабли и позволим сделать так, чтобы и вы, и люди сами разработали собственное будущее.

Ты могла бы нам помочь. Ты бы могла не отдавать корабли в руки группы Поджигателя, а контакты поддерживать только лишь с нами.

Гражданская война среди вас была бы чудовищной. Неужели только лишь потому, что вы не согласны друг с другом, позволили бы уничтожить их генетическое наследство? Так кто здесь чудовище и преступник? Как нам рассудить вас, раз обе стороны склонны полностью уничтожить другой народ?

Выходит, надежды нет. Кто-то должен погибнуть.

Разве что ученым удастся обнаружить такой вид десколады, которая даст возможность вашей расе выжить, и в то же самое время — утратит свою убийственную силу.

Как это можно?

Мы не биологи. На такое способны только люди.

В таком случае, мы не можем мешать им в исследованиях. Мы обязаны им помочь. У нас нет выбора, хотя наш лес из-за людей практически погиб. Мы должны помочь.

Мы знали, что ты придешь к такому выводу.

Знала?

Именно потому мы и строим корабли для pequeninos. Потому что вы способны быть мудрыми.

Когда богослышащим на Дао стало известно про обнаружение Лузитанского Флота, они начали посещать дом Хань Фей-цы, дабы выразить ему свое восхищение.

— Я не приму их, — заявил тот.

— Ты обязан, отче, — заявила Хань Цинь-цзяо. — Они хотят поздравить тебя с успехом.

— В таком случае, я сообщу им, что это исключительно твоя заслуга, а я не имею со всем этим делом ничего общего.

— Нет! — Воскликнула Цинь-цзяо. — Тебе нельзя этого делать.

— Более того, я скажу им, что считаю все это чудовищным преступлением, приведшим к смерти благородной души. Я скажу, что богослышащие Дао — это рабы жестоких и немилосердных властей, что мы все свои силы обязаны посвятить низложению Конгресса.

— Не заставляй меня слушать это! — простонала Цинь-цзяо. — Ты никому не можешь сказать что-либо подобное.

Это правда. Си Вань-му глядела из уголка комнаты, как они оба, отец и дочь, начинают ритуал очищения.: Хань Фей-цы за свои бунтарские слова, а Хань Цинь-цзяо — за то, что их слушала. Понятное дело, что при чужих господин Хань ничего бы и не сказал. Даже если бы он что-то из этого и вымолвил бы, то ему сразу пришлось бы очищаться, и это признали бы достаточной причиной, что боги отрицают его слова. Эти ученые, нанятые Конгрессом для сотворения богослышащих, свою работу сделали хорошо. Даже зная всю правду, Хань Фей-цы был совершенно беспомощен.

Вот почему навстречу всем гостям, появлявшимся в их доме, выходила Цинь-цзяо, и это именно она принимала выражения признания. Вань-му сопровождала ее в течение нескольких первых визитов. Только она не смогла выдержать того, когда Цинь-цзяо раз за разом рассказывает о том, как вместе с отцом открыла существование компьютерной программы, живущей в филотической сети анзиблей, и о том, как они собираются эту программу уничтожить. Понятно, что в глубине собственного сердца Цинь-цзяо не верила, что совершает убийство. Только, одно дело знать об этом, а другое — еще слушать, как этим убийством хвастаются.

Потому что Цинь-цзяо именно хвасталась, хотя одна лишь Вань-му понимала это. Цинь-цзяо приписывала заслугу только лишь отцу, но ведь девочка знала, что все сделала именно Цинь-цзяо. Поэтому, когда она говорила об этом, как о богоугодном деле, на самом деле она восхваляла саму себя.

— Пожалуйста, не заставляй меня слушать этого больше, — обратилась Вань-му к своей госпоже.

Цинь-цзяо какое-то время глядела на свою тайную наперсницу, как бы оценивая ее.

— Уходи, если это тебе нужно, — заявила она холодно. — Я вижу, что ты до сих пор остаешься в неволе нашего врага. Мне ты не нужна.

— Ну конечно же, нет, — признала Вань-му. — Ведь у тебя есть боги.

Говоря это, она не могла скрыть горькой иронии.

— Богов, в которых ты не веришь, — с укором заявила Цинь-цзяо. — Конечно, к тебе они ни разу не обращались. Так зачем же тебе верить? Ладно, раз твое желание таково, я освобождаю тебя от обязанностей моей тайной наперсницы. Возвращайся к своей семье.

— Если на то воля богов.

На сей раз, упоминая богов, девочка даже не пыталась маскировать своей горькой иронии.

Она была уже в пути, когда за ней отправилась Му-пао. Женщина была старой и толстой, поэтому и не могла рассчитывать на то, что догнать Вань-му пешком. Она ехала на ослике и выглядела очень смешно, ударяя пятками по бокам животного. Ослы, паланкины, все эти реквизиты древнего Китая — неужто богослышащие и вправду считают, что подобные демонстрации делают их более достойными святости? Почему они не пользуются флаерами или машинами на воздушной подушке, как все порядочные люди со всех остальных планет? Тогда Му-пао не пришлось бы унижаться, подпрыгивая и пошатываясь на ослике, который сам еле выдерживает такую тушу. Чтобы, по мере возможности, смягчить неудобства пожилой женщины, Вань-му повернула и встретилась с нею на полпути.