Василий Воронков - Синдром отторжения [litres]

На стенах горели красные огни.

Корпус корабля накренился вбок, кресла стали вращаться в клетках, и я невольно вцепился руками в поручни, все еще веря в утраченную силу тяжести. Отсек продолжал поворачиваться, и тут я понял, что мы находимся в черной беззвучной пустоте, где нет ничего, кроме солнечной радиации и отраженного света.

Мне стало страшно.

Воротник так сильно сдавливал горло, что я резко дернул его рукой, но тугая синтетическая ткань выдержала, и я закашлялся. Мы были в пустоте, в безвоздушном пространстве, и наши жизни зависели от слаженной работы сотен механизмов, от команд, которые отдавали операторы в сети.

– Ты как? – послышался голос Виктора, но я не ответил.

Красные огни в стенах погасли, и отсек залило тусклое голубоватое свечение, напоминавшее о морге. Теперь кресла уже не висели на стенах, а стояли в массивных каркасах на полу – в два ряда, как в самолете.

Люк в дальнем конце открылся, в проеме показалась чья-то фигура в сером комбинезоне и поплыла по воздуху, мягко отталкиваясь от поручней в стенах, которые еще недавно выполняли роль лестниц.

– Все в порядке? – спросил мужчина в серой форме, приблизившись к нам.

Поначалу я решил, что это один из тех молчаливых близнецов, которые сопровождали нас до посадки, однако выглядел он иначе – был старше, с сединой на висках.

– Чего молчим? – спросил мужчина. – Все живы?

– Все хорошо, – сказал кто-то.

– Да, – подтвердил Виктор, – нормально. Только вот как снять эти ремни? Не будем же мы так все время.

Мужчина в комбинезоне повис в воздухе рядом со мной.

– Сейчас корректируется орбита, – объяснил он. – Через минуту или две ремни отключатся.

Он еще раз осмотрел всех, озабоченно вглядываясь в лица.

– Я так понял, для вас – это впервые? Если кто-то чувствует себя как-нибудь не так…

Видно было, что он не привык возиться с новичками.

– Кстати, – продолжил мужчина, – на сей раз нас вывели с хорошим таким ускорением – в вашу честь, наверное. – Он осклабился, как если бы признавался в устроенном розыгрыше. – Так что при взлете вы получили почти четыре «же». – И еще раз спросил, нахмурившись: – Никого не тошнит?

Все молчали.

– Ладно, – сдался мужчина, – либо вы онемели от страха, либо все чувствуют себя просто отлично.

Он повернулся ко мне и подмигнул, как заговорщик.

– Я лично за последнее. Так что…

Раздался сердитый гудок, и ремни, прижимавшие меня к креслу, ослабли, а в следующую секунду втянулись за спину.

– О! – обрадовался мужчина. – Даже быстрее, чем я думал. В таком случае – все за мной. Поднимайтесь выше, над креслами.

Я начал выбираться из клетки.

– Отталкивайтесь лучше от этих лестниц в стене, так удобнее. – Мужчина провел в воздухе рукой, дергая за невидимый рычаг. – Только не слишком сильно, а то расшибетесь.

Я едва не врезался в стену, но мужчина не обратил на меня внимания. Позади послышались возмущенные возгласы – видимо, парочка моих сокурсников столкнулась друг с другом.

– Аккуратней, – сказал мужчина. – Давайте по одному.

Он едва коснулся стены, и тут же заскользил по воздуху, как под воздействием неведомой силы тяжести. Я последовал за ним, не решаясь отталкиваться, как он, и вместо этого перехватывал поручни трясущимися от волнения руками.

Мужчина, удалившийся от нас на несколько метров после первого же прыжка, терпеливо ждал, пока мы освоимся с невесомостью.

– Так точно никого не тошнит? – спросил он и посмотрел на меня.

– Наверное, нет, – пробормотал я.

– Наверное? – весело спросил мужчина. – Ладно. Только предупредите, если ваше «наверное» изменится. Дело в том, что рвота в невесомости…

Он не договорил и снова оттолкнулся от лестницы в стене.

Мы оказались в согнутом, как парабола, коридоре – еще более узком, чем пассажирская капсула с клетками. Мужчина в комбинезоне пролетел его, не останавливаясь, и нырнул в открытый люк. Командный отсек от пассажирского отделяла лишь пара метров.

– Что ж, – сказал мужчина, зависнув над креслами нейротерминалов, – вот и ваши рабочие места. Свое задание вы хорошо знаете, ведь так?

Мои сокурсники беспомощно озирались по сторонам, сгрудившись вокруг открытого люка. Виктор был еще в коридоре и держался одной рукой за край проема в страхе, что провалится вниз – на самое дно пассажирского отсека, к выпуклому люку. Я же обхватил ближайшее ко мне операторское кресло.

– Люди! – крикнул мужчина. – Ну же! Поговорите со мной! Что вы, как зомби? Все понятно с заданием?

– Понятно, – неуверенно сказал я. – Только мы не знаем свои роли.

– А, – улыбнулся мужчина. – Это самое интересное.

Он вытащил из кармана захватанный суазор и протянул его мне экраном вперед.

– Давай! Коснись рукой.

Я приложил к экрану кисть, тот на мгновение закрасился черным, а потом на нем высветилась угрожающе-яркая надпись угловатым шрифтом – «второй пилот».

– Ох! – рассмеялся мужчина. – Какой быстрый карьерный рост! Кто следующий?

Он заставил всех прикоснуться к суазору, и привередливый компьютер выдал каждому по новой должности.

– Вот, собственно, и все, – подытожил мужчина. – Терминалы, – он качнул рукой с вытянутым указательным пальцем, – автоматически настроятся, когда вы к ним подключитесь. Так что выбирайте любой.

Он опять подмигнул мне.

– Ты, я смотрю, уже выбрал.

Я ничего не ответил и полез в кресло.

– Что ж, – сказал мужчина, – я вас оставляю.

– Но как же? – запротестовал Виктор. – Мне казалось, нас будут контролировать.

– Здесь всего шесть кресел, – ответил мужчина, и на лице Виктора отразился неподдельный ужас. – Да не бойтесь вы! Устроить крушение у вас не получится, корабль контролируется операторами с Земли, вас подстрахуют. А мы вообще в кубрике, если что – кричите, – и загоготал от собственной шутки.

Все начали устраиваться в креслах.

Мужчина незаметно выскользнул из отсека – еще секунду назад он был здесь и следил за тем, как мы подключаемся к терминалам, а потом исчез, даже не попрощавшись.

Сердце сжало холодными тисками от страха.

Я лежал в кресле. Виктор что-то бурчал рядом, ерзая и оттягивая воротник комбинезона, но я не слушал. Кнопки на терминале загорелись, я вздохнул и – провалился в пустоту.

Я мог бы, наверное, сказать, что это был самый жуткий кошмар за всю мою жизнь, но только после кошмара ты просыпаешься и сон, каким бы страшным он тебе ни казался, быстро тускнеет в памяти. Но тогда, даже после приземления «Аэропы», я не был уверен, что действительно вернулся.

Сеанс почти не отличался от тех лабораторных, которые мы проходили с третьего курса, – да и задание по управлению маневровыми двигателями я выполнял десятки раз, – однако что-то в нейроинтерфейсе изменилось. С самого начала, в приступе паники выполняя знакомые команды, я чувствовал чье-то присутствие – как будто другое сознание переплеталось с моим.