Аджони Рас - Игра колибри [litres]

Вопросов было больше, чем ответов. Я прикоснулся кончиками указательных пальцев к уголкам глаз, размышляя, насколько искренним и подробным должен быть ответ. С одной стороны, все, кто знал меня и Елизавету, живут на другом конце света, и опасаться, что Алиса где-то может сказать лишнего, не стоит. С другой стороны, у меня создалось устойчивое ощущение, что она нарочно ищет доказательства невозможности наших отношений, но делает это не для себя, а для меня.

Это тоже было догадкой, однако внутренний голос твердил мне, что я прав. У Алисы есть своя, недоступная мне личная жизнь, и она, как, собственно, большинство американцев, с кем я успел познакомиться, на эту территорию не пускает никого. И не важно, ссорятся они или мирятся, мало какой американец начнет жаловаться на жизнь новому соседу, равно как и задавать такие вопросы, какие задает сейчас Алиса. Спрашивать о личном, а потом выслушивать подробный ответ – это вообще не в их духе. На стандартный вопрос «Как дела?» американец ответит улыбкой либо простым «Я в порядке!». Однако Алиса вела себя нетипично для американки, и мне казалось, что причина как раз в том, чтобы убедить меня: у нас не может быть ничего, кроме добрососедских отношений. При всем при этом была еще переписка в телефоне и назначенное свидание, что откровенно сбивало с толку.

– Я думаю, что буду любить ее всегда, но это совсем не та любовь, о которой говоришь ты.

– Объясни, – она сложила руки на груди и вопросительно посмотрела на меня, – что это значит, люблю, но не люблю?

– Когда мы расходились, наши отношения больше походили на крепкую дружбу, которая встречается у брата с сестрой, или что-то в этом роде. В итоге это не было разрывом в обычном понимании, мы просто позволили друг другу выбирать ту жизнь, которая нам нравится. Вот и все. Мы даже и не ссорились-то всерьез никогда. Я помогаю и буду помогать, так как Вероника навсегда связала нас вместе, понимаешь?

– Кажется, да, – задумчиво проговорила Алиса, прохаживаясь по гостиной и глядя себе под ноги. – А если у нее появится мужчина, неужели не будешь ревновать?

– Буду! – выпалил я, вспоминая как раз тот самый момент, когда Елизавета сообщила, что встречается с каким-то мужчиной с работы. – Но это проходит.

Крышка на кастрюле начала вибрировать. Пора было приступать к охлаждению и переходить к дегустации. Алиса больше не задавала вопросов о семье, но я буквально чувствовал, что она не успокоилась и рано или поздно выплеснет на меня все это в самый неожиданный момент. Что же, если и так, то я готов к новому допросу, ведь маленькими шажками, но Алиса все больше открывалась, и мне становилось понятнее, как именно общаться с ней.

Банки заняли свое место в раковине, наполненной льдом, а я принялся нарезать будущие тосты из белого хлеба. Алиса устроилась на стуле рядом со мной и с любопытством наблюдала, как я орудую ножом.

– Ты умеешь готовить? – неожиданно тихо спросила она с интонацией доктора, заполняющего картотеку больного.

– Да. – Я пожал плечами. – Суперсложное блюдо не приготовлю, но праздничный ужин – запросто.

– А что ты еще умеешь делать? – Она оперлась подбородком на подставленные ладони.

– Я физик из России, я много чего умею!

– Ты хвастун! – обиженно протянула Алиса.

– И это тоже, но, если серьезно, я больше в инженерном деле разбираюсь, по дому что-нибудь могу сделать, хотя, наверное, почти все, ну и в таком духе, – с этими словами в рот отправилась маленькая корочка хлеба.

– Забавно, а у меня как раз с фундаментом что-то, «Магнум сервис» вызывала, говорят, встанет в кругленькую сумму. – Тут она выпрямила спину и, неожиданно сменив тему, спросила: – Скажи, только честно, почему ты ушел из клуба?

– Просто устал, не привык по ночам гулять, – попытался отшутиться я.

– Ты ушел, потому что увидел меня с Ди Джи? Верно?

– Да. – Улыбка сама слетела с лица.

– Только не продолжай, я поняла, – сказала Алиса, склонившись над столом и уперев грудь в поджатые руки. – Я люблю танцевать, а ты?

– Не знаю, – задумчиво ответил я, невольно вспоминая дискотеки в институте. – Скорее да.

Я говорил, а сам думал совершенно о другом. В голове крутилась мысль о том, что Алиса все видела и все прекрасно понимала, а ее вопрос насчет причины моего ухода – просто сверка показаний свидетелей. Ей нравилось то, что я проявляю к ней внимание, но при этом она не готова была сдавать позиции, по крайней мере сейчас.

Когда первая банка была открыта, я дал ей попробовать вязкую, карамельного цвета субстанцию, зачерпнутую длинной ложкой. Алиса облизала ложечку, посмотрела недоверчиво на неприглядного вида банку, потом, протянув мне ложку, требовательно произнесла:

– Еще, шеф!

Я зачерпнул еще, и вторая порция тут же скрылась во рту. Я так жадно смотрел, как Алиса слизывает сгущенное молоко, что она засмущалась и отвернулась от меня, а ее влажные от жирного карамельного блеска губы еще долго стояли перед моим мысленным взором. Через пять минут мы уже сидели с чашками теплого молока и, намазывая теплую карамель на корочку хлеба, продолжали болтать на отвлеченные темы.

Она с удовольствием откусила большой кусок хлеба, указательным пальцем помогая мелким крошкам, норовящим упасть с губ.

– Странно, почему все красивые девушки имеют столько комплексов, а толстухи напяливают майки с голой спиной и идиотские лосины и в этом наряде пугают прохожих. Ты вот чего комплексовала?

– У-у-у-у, тут всего и не вспомнить. – Она закатила глаза, напустив на себя муку воспоминаний, и на лбу тут же появились несколько морщинок.

– И все же. – Я сидел на соседнем стуле, и она иногда стукала меня локтем, когда мой вопрос казался ей непристойным или неуместным.

– Ну-у-у-у, – протянула снова она, – у меня была жутко маленькая задница.

Я рассмеялся, а Алиса наигранно надулась и проворчала, изображая обиженную девчонку:

– Не смешно. Я тебе покажу свои школьные фотографии, прямо как доска, понимаешь? Это же целая трагедия для подростка. Как же я злилась, когда родители покупали мне джинсы без меня, а потом они висели мешком, отчего вот здесь, – она провела пальцем в районе моего бокового кармана, – образовывалась уродливая складка. Фу-у-у-у!

– А еще? – чувствуя, что ей доставляет удовольствие вспоминать о том, какой дурнушкой она была в школе, спросил я.

– А еще… еще ногти, вот! – Она поднесла к моему лицу расставленные в стороны пальцы. – Они просто ужасные! Сам смотри!

– Могу тебя заверить, что сейчас и попа, и ногти в полном порядке, – отрапортовал я, делая глоток молока.

– А еще, м-м-м-м, еще мне всегда казалось, что люди вокруг гораздо умнее меня, так как иногда до меня долго доходит, понимаешь?