Эйлин О'Коннор - Вы признаны опасными

— Тони, приготовь белье для мистера Клэнси, — попросила Маргарет. — Роджер, не включай экран. Видеть его больше не могу.

Они стояли на веранде, готовые ко всему.

День изъятия!

В пшенице плескалось солнце, ветер носился вокруг.

— Флаи пришлют, — с тоской пробормотал Роджер.

— Пшеницу помнут, — в тон ему откликнулся Энтони.

Оба усмехнулись.

Клэнси засел в сарае, Тома с Изей закрыли в подвале. Запирая замок, Маргарет взглянула сверху на бесстрастное металлическое лицо. Ей показалось, что робот хочет что-то сказать, но это, конечно, было не так. Роботы не умеют прощаться. Они не умеют быть благодарными. Не умеют утешать. Они умеют только то, что заложено в них программой.

От нагревшихся перил пахло смолистой древесиной.

— Мы ведь глупцы, да? — вдруг сказала Маргарет.

Сыновья помолчали.

— Да, мам, — ответил наконец Роджер. — Мы глупцы.

— Мы законченные идиоты, — поддакнул Энтони. Выпучил глаза и со зверским видом принялся чесать за ухом.

Маргарет рассмеялась. Младший всегда мог легко насмешить ее. Она смеялась до тех пор, пока из-за перевала не показалась машина.

Они смотрели, как она приближается: ярко-красный мобиль с желтой крышей.

Как спускается с холма, вздымая тучи пыли.

Проносится через поле.

Останавливается у границы.

Маргарет облизнула губы.

— С Богом, мальчики.

Из машины выскочил полицейский, замахал руками. Ветер доносил до них обрывки криков: «Мис… Тон!»

— А где остальные? — пробормотал Роджер.

Энтони повертел головой. Ни флаев, ни дополнительных нарядов полиции… Как они собираются осуществлять принудительное изъятие?

— Это какая-то ловушка! — не выдержала Маргарет.

Роджер мрачно кивнул. Все они понимали, что Хильфингер не отступится. Дело было уже не в одном роботе, всё это зашло гораздо дальше.

Полицейский скакал на месте. «Мис… Тон!»

— Нет, — жестко сказала старуха. — Остаемся здесь.

Полицейский продолжал приплясывать. Он выглядел настолько по-идиотски, что они переглянулись.

Шаг за шагом.

Медленно-медленно.

Каждый миг ожидая ловушки.

Вниз, к красной машине.

— Может, они перенесли срок изъятия? — Маргарет сама не верила в то, что говорит.

Роджер с сомнением покачал головой.

— Миссис Эштон! Миссис Эштон!

Мать с сыновьями остановились неподалеку от границы.

Запыхавшийся полицейский подбежал к ним, даже не заметив, что пересек линию из камешков.

— Все закончилось, миссис Эштон! — выдохнул он и наклонился, упираясь ладонями в колени.

— Что?

— Как это «закончилось»?

— Закончилось! — твердил тот.

— О чём ты, чёрт тебя дери? — повысила голос старуха.

Полицейский разогнулся и вытер пот.

— Вы, наверное, ничего не знаете…

— Мы знаем, что вы хотите изъять у нас робота, — сухо обронил Роджер.

— И знаем, что у вас с этим будут сложности, — дополнил Энтони, жуя травинку.

— Вы не знаете, — повторил он. — Вы ведь не смотрите визор, правда? Я так и подумал. Решил сам вам сказать. Накрылся их проект!

— Что? — хором ахнули Эштоны.

— Накрылся! — повторил полицейский и ухмыльнулся во весь рот. — Да вы сейчас сами все услышите.

Он махнул рукой, и из машины выбрались Диксон и Хильфингер.

— Уважаемая миссис Эштон! — еще издалека закричал Диксон. — От всей души прошу извинить нас за прошлый инцидент!

Он выдвинулся вперед. Хильфингер стоял с непроницаемым лицом, глядя поверх их голов.

Толстяк прижал ручки к груди, и на лице его отразилось самое искреннее сожаление.

— Надеюсь, это недоразумение не омрачит наших отношений! — радостно воскликнул он. — Вам нужно только подписать…

Старуха отдернула руку от протянутого листа.

— Здесь сказано, что вы не имеете к нам претензий. Вы ведь не станете жаловаться? — улыбка Диксона стала умоляющей.

Хильфингер продолжал изучать облака.

У Маргарет наконец прорезался голос:

— Но почему?! Что случилось? Почему не идет обмен?

— Никто не пожелал отдавать старых роботов, — вздохнул толстяк. — Начались… м-м-м… инциденты.

— Подождите, — растерялась она. — А как же репортажи? Новые модели?

Диксон вздохнул и потупился.

— Брехня это, миссис Эштон, — легко сказал полицейский. — Постановка. Может, кто и согласился, но таких немного. А в основном-то все… Как у вас, короче.

— Вы хотите сказать, — раздельно проговорил Роджер, — что люди встали на защиту своих роботов?

— Вроде того, ага.

Полицейский снова ухмыльнулся, и Маргарет вдруг бросилось в глаза имя на его бляхе: «Салли Джилкрист». Кажется, в детстве они пели какую-то песенку про Мистера Джилкриста.

— Песенка… — пробормотала старуха.

Толстяк диковато взглянул на нее.

И тут она вспомнила.

Маргарет Эштон засмеялась. Сначала тихо, потом все громче и громче.

Хильфингер вздрогнул. Его выпуклые голубые глаза остановились на ней.

Старая миссис Эштон хохотала, запрокинув голову.

— Значит… Никто… Не захотел! — еле выговорила она. — Ха-ха-ха! Ваших прекрасных… Новых… Ха-ха-ха!.. Роботов!

— Не смейте! — прошипел Хильфингер. — Вы даже не понимаете, что произошло! Это же откат назад! В прошлое!

Маргарет вытерла слезы, выступившие на глазах.

— Какие же вы глупцы, — с облегчением сказала она. — А мы ещё большие. Я-то думала, мы одни такие. Ведь все таятся! Никто не осмеливается сказать соседу, что он привязался к железяке, моющей полы! — С губ её сорвался смешок. — Это мы-то, зовущие хлебопечку по имени! Мы, плачущие над проданной машиной! Ругающиеся с принтером! Подбодряющие сенокосилку! И — вы не поверили бы в это еще два дня назад, не так ли? — нас таких большинство.

— Это значит, что большинство — идиоты! — взвизгнул Хильфингер, потеряв самообладание. — Кретины! Сентиментальные придурки! Вы наделяете душой то, у чего её быть не может! Никогда! НИКОГДА!

— Вы правы, — улыбаясь, согласилась Маргарет Эштон, и он осекся. — Мы наделяем душой всё, даже то, у чего её заведомо нет. Но мы не позволим вам запретить нам делать это. Вы не отберёте у нас право любить то, что мы считаем нужным любить.

Она выдернула из руки Диксона лист и поставила на нем размашистую подпись.

Диксон собирался применить одну из своих улыбок горячей благодарности, но почувствовал, что под её взглядом у него что-то случилось с губами.

— Вы вообще никогда ничего у нас не отберёте, — отчеканила Маргарет Эштон.

Скрип-скрип.

Скрип-скрип.

Солнце садилось за лес. Над западными холмами собирались легкие облака.

— Том, в ловушке снова крыса, — заметила миссис Эштон, не отрывая глаз от вязания. — Убей ее, пожалуйста.