Александр Розов - Букет для улитки

— О! — психоаналитик улыбнулся, — Я предполагал, что вы напомните. Рассмотрим ваши вопросы в заданном вами порядке. Моя полемика с Яном касается аналога болезни, от которой страдает современная субмодернисткая цивилизация.

— Вроде бы, современная цивилизация — постмодернистская, — сказал Штеллен.

В ответ психоаналитик резко перечеркнул нечто на воображаемой доске в аудитории.

— Нет, Вальтер. Шоумены от науки грубо льстят современной цивилизации, называя ее постмодернистской. В конце XX века она не допрыгнула до постмодерна, и рухнула в субмодерн. Это хуже, чем откат в премодерн, поскольку исключает вторую попытку.

— Док, а можно как-то попроще? — очередной раз спросил Тарен.

— Конечно, можно! Представьте альпиниста, идущего вверх по склону к невидимой, но примерно понятной вершине панмодерна, где технически решаются любые мыслимые задачи. Вообще любые, без всякого исключения. Все мыслимое может быть сделано.

— Гм… — Тарен покрутил в руке кофейную чашку — …Но это всемогущество какое-то.

— Не какое-то, а настоящее техническое всемогущество, — сказал Эбо, — итак, альпинист движется от средневековья вперед и вверх, минуя указатели: Премодерн. Модерн… Не достигнув указателя Постмодерн, он падает в расщелину, где-то на уровень указателя Премодерн. Если бы он скатился по склону, то мог бы повторить маршрут и, со второй попытки, достичь Постмодерна, а затем Панмодерна. Но он упал вертикально вниз. По горизонтали он будто в районе 2000-го года, а по вертикали — в районе 1900-го. Таково описание субмодернизма, данное Яном Хубертом, когда я был еще студентом. Тогда я восторгался иллюстративной ясностью диагноза субмодернистской болезни, но позже, накопив некоторый опыт, я уточнил свою позицию.

— В каком смысле ты уточнил, док?

— В смысле, Ян считает, что эта болезнь, как чума в средневековье. Но мое мнение: это больше похоже на грипп в эпоху просвещения. В общем, я считаю, что можно решить проблему путем терапии, а Ян считает, что нет вариантов кроме санитарии.

— Санитария, это облить бензином и сжечь? — спросил Штеллен.

Юхан Эбо молча пожал плечами. Поль Тарен почесал в затылке.

— Так, док, а эта диверсия с дата-центрами ближе к терапии или к санитарии?

— Конечно, к терапии! Человеческие жертвы и материальные разрушения минимальны, примерно как в дорожных или строительных авариях, случающихся очень часто. Но, я сомневаюсь, что эта диверсия имела цель исправить мир. Вероятно, цель — устрашение европейской кибюрархии путем удара в самую уязвимую точку: кибернетическую.

— Так, а кибюрархия — это?..

— …Это кибернетически-бюрократическая олигархия, — пояснил Эбо, — хотя, я полагаю, Норберт Винер, основатель кибернетики, был бы против применения этого термина к практике современной евро-бюрократии. Он понимал кибернетику, как человеческое использование человеческих существ. Так названа его книга 1950-го. А практика евро-бюрократии состоит в нечеловеческом использовании человеческих существ.

— Док, а можно как-то попроще? — снова спросил Тарен.

— Да, я объясню конспективно. Человек — стайный высший примат с соответствующей зоопсихологией. Для психической гармонии, человеку, как и шимпанзе, или даже более примитивной макаке, требуется прямой физический не регламентированный контакт с соплеменниками. Обмен эмоциями без посредников. Тут влияет и мимика, и различные поглаживания… В данном случае: поглаживание — научный термин… И конфликтные контакты в каком-то количестве тоже требуются. У психически здорового человека, в психически здоровом обществе, регламенты таких контактов излишни и вредны. Ведь эволюция за миллионы лет создала регуляторы меры — иначе люди вымерли бы. Когда бюрократ пытается обосновать необходимость сотен административных ограничений контактов, он говорит, будто это чтобы люди не причинили вред друг другу. Но тут у здравомыслящего человека возникает два четких рациональных контраргумента…

Психоаналитик поднял два пальца, выразительно пошевелил ими, и повторил:

— …Два четких рациональных контраргумента. Их лучше изложить по порядку. Первый: когда подросток в стае приматов достигает препубертатного возраста, вокруг оказываются численно преобладающие взрослые. Так подросток строит отношения со сверстниками, естественно подражая взрослым, и под их контролем. Это эволюционно сложившийся механизм. Но бюрократия целенаправленно ломает этот механизм. Она запихивает толпу подростков в школу, где взрослых сравнительно мало, они заняты, в основном, выполнением регламента, им некогда контролировать подростков. Вопреки эволюционно сложившемуся механизму, подростки предоставлены сами себе, и строят отношения уродливым способом, основанным на грубой силе и агрессии. Почему-то бюрократия, противоестественно исключая контроль, стремится к такому результату. Второй: у взрослого примата сформирован стиль общения и самоконтроля. В стае для нормальной жизнедеятельности требуется лишь коллективное сдерживание немногих избыточно-агрессивных особей. Но бюрократия также целенаправленно ломает и этот механизм. Она запрещает коллективное сдерживание, и вместо него вводит регламент санкций, который работает безобразно плохо. При этом бюрократия регламентирует и ограничивает те контакты, которые необходимы для психического здоровья людей.

— Коллективное сдерживание, это что? — поинтересовался Штеллен.

— Это практика, сохранившаяся в отдаленных деревнях: если какой-то задира слишком агрессивно ведет себя, то жители набьют ему морду. Могут серьезно покалечить.

— Док, ты считаешь такой самосуд правильным?

— Я считаю: это правильнее, чем запрет, благодаря которому некто может безнаказанно терроризировать людей. Бюрократия выращивает социопатов в школе, и поощряет их к дальнейшему насилию во взрослой жизни. Это нечеловеческое использование людей.

Штеллен раздраженно похлопал ладонью по колену.

— Знаешь, док, цивилизация рождается вместе с монополией государства на насилие.

— Тогда, — ответил Эбо, — ваша цивилизация родилась мертвой. Ведь в реальности ваше государство не имеет монополии на насилие даже в тюрьме, не говоря уже об улице.

— Вальтер, док прав, — встрял Тарен, — вспомни стерву Клариссу в Вольфергем-кастл.

— Клариссу? — переспросил полковник, — Ту, которая мечтает посадить хиппи в тюрьму, контролируемую иерархией уголовников?

— Вот-вот, — майор-комиссар покивал головой, — видишь, как все укладывается в схему.

— Ладно, док… — проворчал Штеллен, — …А что ты говорил про ограничение контактов, которые необходимы для психического здоровья?

Юхан Эбо удивленно развел руками: