Фрэнк Герберт - Вселенная сознающих

Разозленный Брой, кипевший необузданным гневом, представлял собой незабываемое зрелище, которое удалось лицезреть нескольким адъюантам-говачинам, которые находились рядом с ним в ту ночь. За окнами занимался рассвет. Брой не спал уже двое суток; сейчас перед ним стояла четвертая группа его подчиненных, на которых должна была вылиться очередная порция его неудовольствия. Слух о ярости Броя уже успел распространиться среди его сотрудников, и они стояли перед ним, не пытаясь скрыть страх, и лезли из кожи вон, чтобы выказать верность, усердие и заслужить милость в глазах разъяренного начальника.

Брой стоял у края длинного стола, где он недавно провел встречу с Гаром и Трией. Единственным видимым признаком бессонных ночей были едва заметные ямки на месте жировых узелков между желудочками. Взгляд, как всегда, был проницательным, а голос таким же громким и отчетливым.

– Я хочу объяснить вам, как такое может происходить совершенно неожиданно. И дело не только в том, что мы не смогли это предугадать, но в том, что мы продолжали плодить донесения, в которых содержалась ложная информация.

Адъютанты толпились у дальнего конца стола; все стояли навытяжку и тряслись. Их не обмануло употребление Броем местоимения «мы». Они правильно его поняли. На самом деле он говорил: «Вы! Вы! Вы!»

– Самое меньшее, чем я удовлетворюсь, – это информатор, – снова заговорил Брой. – Мне нужен человек-информатор, либо из Чу, либо с Окраины. Мне все равно, где вы добудете этого информатора. Мы должны во что бы то ни стало найти склады продовольствия. Мы должны обнаружить место, где они собираются строить свой кощунственный город. Эта проклятая Окраина!

Один из адъютантов, молодой стройный говачин, стоявший в первом ряду, осмелился вслух задать вопрос, который говачины много раз задавали друг другу в течение ночи:

– Если мы будем слишком агрессивно действовать против людей в кварталах, то не усилятся ли волнения, которые…

– Будет больше мятежей, говачины начнут нападать на людей, а люди – на говачинов, – согласился Брой. – Это последствия, которые нам придется принять.

Теперь они поняли, что местоимение «мы» Брой употребил в том смысле, в каком его употребляют августейшие особы. Брой смирится с последствиями. Некоторые из адъютантов, однако, не были готовы к межвидовой войне в стенах города. Один из стоявших в задних рядах поднял руку:

– Может быть, нам стоит использовать в кварталах только человеческие подразделения. Если мы…

– Кто это сказал такую глупость? – спросил Брой. – Мы предприняли адекватные меры для того, чтобы удержать власть в Чу. У вас одна, только одна задача: найти склад продовольствия и места его производства. Если мы их не найдем, нам конец. Теперь прочь отсюда. Я не хочу вас видеть до тех пор, пока вы не доложите об исполнении!

Адъютанты покинули помещение.

Брой стоял, тупо глядя в пустой экран коммуникатора. Наконец-то он остался один. Плечи его безвольно опустились, он тяжело дышал открытым ртом и вспомогательными желудочками.

Какой кавардак, какой ужасный кавардак!

Самым главным узлом всех своих нервных узлов он понимал, что ведет себя в точности так, как хотела Джедрик. Она не оставила ему никакой альтернативы. Он мог только восхищаться тем, как она управляет ситуацией, пока он вынужден ждать возможностей, которые могут и не представиться. Но какой интеллект обитал в этой человеческой голове. И ведь это была женщина! У говачинских женщин отсутствовали подобные качества – лишь на Окраине их использовали не только для размножения. Человеческие женщины не переставали поражать и восхищать Броя. Эта Джедрик обладала настоящими лидерскими способностями. Сумеет ли она победить электорство? Время покажет.

Брой вспомнил самые страшные моменты своих первых дней в гралузе. Да, таковы обычаи его мира. Если бы не было жесточайшего отбора самых приспособленных, то погибли бы все. Это стало бы концом обоих видов. По меньшей мере, погибли бы все обитатели Досади, и только это одно имело значение.

Тем не менее, Брой ощущал себя преданным и покинутым. Он чувствовал, что Бог оставил его. Почему Бог не предупредил, не предостерег его? И как мог Бог на прямо поставленный вопрос ответить, что только зло может проникнуть в сознание фанатика? Был ли Бог всемогущ? Может ли самое высокое смертное сознание быть близким к Богу? Собственно, как тогда Бог может быть Богом?

«Я Бог твой!»

Он никогда не забудет тот бестелесный голос, звучавший в его голове.

Это была ложь?

Мысль о том, что все они марионетки ложного Бога, была отнюдь не нова. Но если это так, то становится ясно, почему Пчарки да и другие избегали его. Что за нужда быть говачином в человеческом обличье или наоборот, если не попытка ускользнуть от Бога Занавеса? Совершенно очевидно, что Джедрик действует, опираясь на эту предпосылку. Какой еще мотив кроме продления собственной жизни может ею руководить? Чем город был для Окраины, тем способность ускользнуть от Бога (ложного или истинного) была для города. Ничем другим невозможно оправдать существование Досади.

Нас угнетают коррумпированные политиканы, потворствующие беззаконному или безнравственному поведению. Общественные интересы не имеют практического значения в повседневном поведении правящих клик. Реальная проблема нашего мира заключается не в конфронтации с теми, кто находится у власти. Под маской служения обществу они используют любые подручные средства для извлечения собственной выгоды. Они безумцы во власти, жаждущие только власти.

Было уже темно, когда замаскированная Джедрик и незамаскированный Макки вышли на улицу. Джедрик вела Макки по узким переулкам, обдумывая то, что узнала от него. На ней был светлый парик и мешковатая одежда, делавшая ее толстой и неуклюжей.

Когда они проходили мимо открытого двора, Макки услышал музыку. Он едва не остолбенел от неожиданности. Во дворе играл крошечный оркестр – маленький барабан, несколько струнных и духовых инструментов. Он не узнал мелодию, но музыка тронула его до глубины души. Было такое впечатление, что музыканты играли только для него. Арич и его помощники ничего не говорили о здешней прекрасной музыке.

Люди шли по улицам толпами, поражавшими Макки. Правда, теперь на него почти не обращали внимания.

Джедрик время от времени поглядывала на чрезвычайного агента, замечая в то же время этих глупцов с их никчемной музыкой, замечая, как мало на улицах людей – лишь немногим больше численности ее патрулей в квартале. Она не ожидала другого, но эта действительность придавала улицам зловещий вид, особенно при тусклом освещении от фонарей, стоящих только на перекрестках.