Пол Андерсон - Билл, герой Галактики (Сборник американской фантастики)

Длиннейший список ужасных казней и наказаний, полагавшихся за мельчайшие проступки, никого особенно не волновал. Каждый знал, что, завербовавшись, он отказался от всех человеческих прав. Детальное перечисление того, чего они лишились, их просто не интересовало. Их волновало только одно: сколько часов отделяет их от предстоящей увольнительной.

Ритуал, которым сопровождалась выдача этой награды, был необычайно унизителен, но к этому все были готовы и, выходя из рядов, лишь краснели от стыда, обменяв последние остатки самоуважения на маленькие пластиковые квадратики пропусков.

Процедура завершилась свалкой из-за мест в вагонах монорельсового поезда. Поезд, мчавшийся по эстакаде, чьи опоры возвышались над 30-футовыми оградами из колючей проволоки, пересек обширные пространства зыбучих песков и доставил солдат в крошечный фермерский городок Лейвилл.

До постройки лагеря имени Льва Троцкого это был типичный маленький центр сельскохозяйственной округи, да и теперь в те дни, когда в нем не было солдат-отпускников, городок жил прежней буколической жизнью. Чаще же склады с зерном и фуражом были закрыты на замок, зато широко распахивались двери кабаков с женской обслугой и выпивкой. Впрочем, обычно для обеих целей использовались одни и те же помещения. Стоило первой партии отпускников с ревом вырваться на улицы городка, как на витрины опускались железные шторы, рундуки с зерном превращались в постели, сидельцы в лавках — в сутенеров, а прилавки — в загроможденные стаканами и бутылками стойки баров. И только кассиры сохраняли свои прежние функции. Именно в такое заведение — наполовину кабак, наполовину похоронное бюро — и попал Билл со своими друзьями.

— Чего будем пить, ребята? — поднялся им навстречу вечно улыбающийся владелец бара «Твой последний отдых и закусон».

— Двойную порцию эликсира для бальзамирования трупов, — ответил Скотина Браун.

— Не хулигань! — рыкнул хозяин, и улыбка стерлась с его лица. Он снял с полки бутылку с крикливой этикеткой «Настоящее виски», наклеенной поверх другой, на которой значилось «Жидкость для бальзамирования». — Начнется заварушка, так и военную полицию вызвать недолго. — Улыбка вернулась на свое место. — Какой же отравы тяпнем, ребята?

Они уселись вокруг длинного узкого гроба с бронзовыми ручками по бокам и с наслаждением ощутили, как этиловый спирт прожигает дорожки в пропыленных глотках.

— Был и я трезвенником, пока в армию не попал, — сказал мечтательно Билл, осушая стакан, наполненный на четыре пальца «Старым Губителем Печени», и протягивая его за новой порцией.

— А с какой стати тебе было тогда напиваться? — пробурчал Страшила.

— Это точно! — подтвердил Скотина Браун, жадно облизывая губы и вновь поднося к ним бутылку.

— Ха! — пискнул Трудяга, нерешительно делая первый глоток. — Похоже на смесь микстуры от кашля, опилок, сивушного масла и спирта.

— Лакай, лакай! — гудел Скотина сквозь бутылочное горлышко. — Перебьешься, чего там…

— А теперь — по бабам! — завопил Страшила. В дверях началась свалка, так как каждый, пытаясь опередить других, рванулся к выходу. Вдруг кто-то крикнул: «Глядите!» — и все увидели Бигера, одиноко сидевшего за столом.

— Бабы! — крикнул Страшила тем тоном, каким хозяин подает своему псу команду «кушать!». Людской табун в дверях заволновался и затопал ногами.

— Я… Пожалуй, я обожду вас тут, ребята, — сказал Трудяга с еще более глупой, чем обычно, улыбкой. — А вы двигайте, ребята, двигайте.

— Ты что — заболел, Трудяга?

— Да вроде нет.

— Не вышел еще из щенячьего возраста, а?

— Ну…

— Да какие у тебя тут могут быть дела?

Трудяга нырнул под стол и вытащил оттуда брезентовый мешок. Развязав его, он вывалил на пол груду красных сапог.

— Подзаймусь чисткой маленько, — сказал он.

Они молча двинулись по деревянному тротуару.

— Интересно, что это с ним? — спросил Билл, но ему никто не ответил. Все смотрели вперед, где в самом конце изрезанной колеями грязной улицы сияла вывеска, бросавшая исполненные соблазна ярко-красные отблески:

ПРИЮТ КОСМОНАВТА. СТРИПТИЗ БЕЗ АНТРАКТОВ.

ЛУЧШИЕ НАПИТКИ И РОСКОШНЫЕ ОТДЕЛЬНЫЕ КАБИНЕТЫ ДЛЯ ГОСТЕЙ И ИХ ЗНАКОМЫХ

Они бежали со всех ног. Фасад «Приюта» украшали витрины из пуленепробиваемого стекла, в которых красовались объемные изображения одетых (ленточка на чреслах и две звездочки) и раз детых (без ленточки и звезд) девиц. Конец всеобщему воодушевлению положил Билл, указавший на маленькую табличку, почти затерянную среди этой выставки женского мяса: «Только для офицеров».

— Мотайте отсюда! — рявкнул на них военный полицейский, помахивая электронной дубинкой.

В следующее заведение пускали всех, но за вход брали семьдесят семь кредитов, что значительно превышало их объединенные ресурсы. Дальше опять замелькали вывески «Только для офицеров», а там уж и тротуар кончился. Огни города остались позади.

— А здесь что? — спросил Страшила, уловив приглушенный гул голосов, доносившийся из совершенно темного переулка. Вглядевшись, они увидели длинную солдатскую очередь, исчезавшую за углом. — Что тут такое? — спросил Страшила у последнего в очереди.

— Бордель для нижних чинов. Два кредита за две минуты. И не пытайся пролезть без очереди, морда! Будешь за мной, понял?!

В очереди Билл оказался замыкающим, но скоро подошли новые солдаты и выстроились за ним. Ночь была холодна, и ему приходилось частенько прикладываться к бутылке, чтобы согреться. Разговоров почти не было, да и те смолкали по мере приближения к освещенному красным фонарем входу. Дверь открывалась и закрывалась, приятели Билла один за другим скрывались за ней, дабы предаться там вожделенным, но — увы! — скоротечным радостям жизни. Подошла очередь Билла. Дверь уже отворилась, но тут завыли сирены и огромный военный полицейский втиснул свое колоссальное брюхо между входом и Биллом.

— Тревога! Марш к местам назначения, свиньи! — гаркнул он. Билл со сдавленным воплем человека, терпящего кораблекрушение, рванулся вперед, но легкое прикосновение электронной дубинки отшвырнуло его прочь. Наполовину оглушенного Билла уносила отливная волна солдат, а кругом выли сирены и искусственное северное сияние выписывало на небе пламенные буквы высотой по сто миль каждая: К ОРУЖИЮ!!!

Кто-то подхватил Билла, который споткнулся и чуть не упал под красные солдатские сапоги. Это был Страшила. На его лице было написано полное удовлетворение, и Билл ощутил к нему такую ненависть, что уже напрягся для удара. Но прежде чем он поднял кулак, их втиснули в вагон и поезд сквозь ночную тьму понесся назад в лагерь. Билл опомнился от вспышки бешеной злобы, только когда клешнятая лапа Смертвича Дрэнга выволокла его из толпы.