Вацлав Кайдош - Барьер

Монах осмотрелся, потом решительно подошел к сохранившемуся участку стены, неподалеку от того места, где они стояли.

– Здесь! А дальше там! – он показал в глубь леса. –

Потом направо и опять к монастырю… С той стороны!

Недалеко от врат.

– Не осталось никаких следов… – заметила Кама.

– Нет, – обеспокоенно повторил Мюнх. – Не знаю… А

может, не здесь?. Не знаю… Не знаю… Нет! Стена была здесь! Наверняка! Я помню.

– А врата, о которых ты говоришь? Где они должны быть? – спросил археолог, внимательно глядя на монаха. –

И что это за врата?

– Врата монастыря, главные врата.

– Ну, так отведи нас к этим вратам, – сказал Герлах, обмениваясь взглядами с Микшей и Дарецкой.

Мюнх подошел к пролому и свернул в развалины. Однако в проходе между стенами он остановился, внимательно осматриваясь вокруг.

– Что тут было? – спросил археолог.

– Коридор. А тут кухня, – показал Мюнх на дверной проем, заросший кустами… – А там, – он показал на отверстие в противоположной стене, лестница в подвалы.

– Ты читал Бергманна?

Мюнх вопросительно посмотрел на Герлаха, потом сказал:

– Не понимаю.

– Я думал, ты читал работу Бергманна: «Отчет об исследовании средневекового монастыря доминиканцев в

Урбахе».

– Кто такой Бергманн?

– Историк. Он несколько лет изучал эти развалины.

– И что?

– Ничего. Он тоже предполагал, что где-то тут должен быть вход в подвалы.

– Был. Я помню. Тут была лестница. – Мюнх подошел к пролому. – Все поросло кустарником.

– Пошли дальше.

Они вышли на просторную четырехугольную площадку, окруженную галереей. Две стены лежали в руинах, две другие хорошо сохранились или были реконструированы. В центре площадки возвышался колодец с большим воротом.

– Этого здесь не было! – сказал Мюнх.

– Но это очень старый колодец, – с сомнением заметил археолог.

– Его не было. Я хорошо помню. Колодец был в саду.

Недалеко от въездных ворот.

– Слева или справа?

– Слева. Я сейчас покажу. – Модест пошел к большим окованным дверям в сохранившейся части здания. В них были прорублены другие, маленькие дверцы. Они тут же автоматически распахнулись перед Мюнхом, открывая мрачные сени.

– Если вы желаете, чтобы вас сопровождал голос гида, произносите в каждом помещении пароль «707», – донеслись из сеней тихие, но отчетливые слова.

Модест, который в этот момент как раз переступал порог, остановился, потом резко отступил.

– Кто-то что-то сказал. И открыл дверь. А никого нет. –

Он беспокойно оглянулся на Каму.

– Не волнуйся. Это автомат. Машина, заменяющая экскурсовода.

– Машина… – неодобрительно повторил монах.

Они вошли в коридор. По обеим сторонам располагались двери. Однако внимание Мюнха привлекла противоположная стена, где в неглубокой нише белела слабо освещенная фигура божьей матери. Он подошел ближе, минуту стоял неподвижно, потом повернулся к товарищам.

Было видно, что он чем-то глубоко взволнован.

– Где выход? – спросил он.

– Выход?

– Здесь был ход. Почему его замуровали?

– Пойдем, увидишь сам, – сказал Герлах и, взяв его за руку, слегка подтолкнул к ближайшей двери.

За дверью оказался длинный коридор с входами в кельи. Археолог открыл ближайшую дверцу.

Скромное ложе, скамейка, в глубине небольшое открытое оконце.

Монах подошел к окну. Отсюда была видна обширная долина, уже погруженная в предвечерний сумрак. Только далеко, на склоне противоположного холма еще горели в лучах заходящего солнца стены каких-то современных зданий. Росший по склонам монастырского холма лес лежал внизу, так что вершины деревьев кое-где выступали над краем бетонной плиты, поддерживающей старый фундамент монастырского строения.

– Что это? Зачем? – обратился Мюнх к Герлаху. – Тут же была дорога!

– Дороги нет. Тут когда-то был оползень, – объяснил археолог. – Часть склона рухнула. Кажется, еще в семнадцатом веке. Восемьдесят лет назад, чтобы предотвратить дальнейшее разрушение склона, была выложена бетонная подпорка.

– Когда был оползень?

– Лет триста назад. Тогда ворота заложили кирпичом и, видимо, сделали новый колодец во дворе. Потому что тот, в саду, был засыпан. Однако, я думаю, остались какие-нибудь следы, которые удастся обнаружить с помощью зондирования.

Они вышли в коридор.

– Где была твоя келья? – спросила Кама.

Мюнх поднял на нее глаза, но, видимо, вопрос не дошел до его сознания, потому что спустя минуту он Спросил:

– Ты что-то сказала?

– Я спрашиваю, где была твоя келья?

По лицу Мюнха прошла нервная дрожь.

– Моя келья?. Не здесь. С другой стороны. Ближе к часовне.

Дверь в монастырскую часовню располагалась рядом с покосившейся колоколенкой, там, где сходились два уцелевших крыла здания. Мюнх остановился на пороге и опустился на колени на большой, выщербленной от времени плите.

Чтобы не мешать погруженному в молитву Мюнху, Дарецкая, Герлах и Микша, беседуя вполголоса, присели около колодца. Разумеется, тема могла быть лишь одна: как прошло испытание.

– Либо это какой-то крупный исследователь, о котором, как это ни странно, я ничего не слышал, – взволнованно сказал археолог, – либо… не знаю, даже что и подумать. Он прекрасно во всем ориентируется, словно действительно был здесь четыреста лет назад… В некоторых случаях его замечания проливают новый свет на спорные вопросы.

Например, этот колодец в саду. Надо проверить.

– Значит, ты считаешь, что это действительно может быть инквизитор Мюнх?

– Этого я не говорю, но… – Герлах замолчал, так как именно в этот момент монах кончил молитву, наклонился, поцеловал каменную плиту и встал.

Герлах подошел к нему и спросил, показывая на плиту:

– Что это за камень?

– Тут лежит настоятель монастыря Альберт фон Градек.

В юности он был великим грешником. Но господь простил его. Умирая, он приказал похоронить себя здесь, у порога.

Чтобы все топтали его могилу.

– На плите была какая-то надпись. Теперь буквы стерлись…

– Тут были только инициалы: А. Ф. Г. И год: 1583.

Больше ничего.

– Ты его знал?

– Да. Я был здесь, когда он умирал… Надпись выбил в камне брат Гильдебрандт. Плита была больше, гораздо больше… Но треснула… Брат Гильдебрандт сделал из обломка еще одну… Маленькую. С молитвой за упокой души отца Альберта. Ее вмуровали в колонну. В часовне.

– Ты можешь показать это место? – нервно прервал

Микша.

Мюнх молча вошел в часовню.

В полумраке, почти вслепую, отыскал нужную колонну и табличку.

– Здесь! – он наклонился и коснулся плиты. – Мне казалось, она была выше, – удивленно заметил он. – А сейчас она у самого пола…

– Ты прав. Она была выше, – подтвердил археолог. – В