Питер Уоттс - Бетагемот [сборник litres]

– Что?

– Она в этом не специалист. Только со второй попытки нашла вену. Ты бы видела Лайджа. Рука – будто на морского ежа напоролся.

– Зачем Грейс брала кровь?

– Ты что, не слышала? Лайдж что-то подхватил. И Салико плохо себя чувствует, а он пару дней назад навещал Джина и Джулию.

– И Грейс думает…

– Чем бы ни наделили его корпы, оно заразно.

Кларк садится. Она полчаса пролежала нагишом на палубе, но холод ощутила только сейчас.

– Грейс думает, корпы ему что-то подсадили?

– Это Джин так думает. Она проверит.

– Как? У нее же нет медицинской подготовки.

Уолш пожимает плечами:

– Чтобы управляться с медбазой, подготовка не нужна.

– Да она совсем тупая? – Кларк в недоумении мотает головой. – Даже если бы на «Атлантиде» хотели нас заразить, они не так глупы, чтобы использовать вирус из стандартного набора.

– Наверно, она думает, что начать следует с простого.

Что же такое у него в голосе?

– Ты ей веришь, – говорит Кларк.

– Ну, не сов…

– Джулия заболела?

– Пока нет.

– «Пока нет», Кевин. Джулия не отходила от Джина с тех пор, как его вытащили. Будь у него зараза, наверняка бы подцепила. А Салико их сколько раз навещал? Один?

– Может, два.

– А Грейс? Я слышала, она постоянно там бывает. Она заболела?

– Она говорит, что принимает меры предос…

– Предосторожности! – фыркает Кларк. – Пощади мои уши! Что, на всем хребте у меня одной еще не отказали лобные доли? Не забыл, как в прошлом году Абра подцепил суперсиф? Чарли Гарсиа восемь месяцев не мог избавиться от аскариды в кишках, но я что-то не припомню, чтобы в этом обвиняли корпов. Кевин, люди болеют, даже здесь, внизу. Особенно здесь. Каждый второй из нас сгниет даже раньше, чем получит шанс отуземиться.

И опять что-то проглядывает за непрозрачным блеском линз на глазах Уолша. Что-то не слишком дружелюбное.

– Что еще? – вздыхает она.

– Это просто меры предосторожности. Не вижу, какой от них вред.

– Очень большой, если люди сделают выводы, не дожидаясь фактов.

На минуту Уолш замирает. Потом встает на ноги.

– Грейс как раз и пытается получить факты, – говорит он, шлепая босыми ногами через отсек. – А поспешные выводы делаешь ты.

«Ух ты, Кевви! – дивится Кларк. – Никак, у тебя хребет появился?»

Он подхватывает со стула гидрокожу. Сморщенная черная синтетика обнимает его как любовница.

– За перепихон спасибо, – говорит он. – Мне пора.

Лабина она застает зависшим над его сигнальным резервуаром. Трубки, оптоволоконный кабель и прочие детали – почти все уже неисправные, останки давно разобранных систем – лентой обвивают экватор большого бака. Сейчас течения слишком ленивы, чтобы вызвать свечение камня и аппаратуры, и свет дает только налобный фонарь Лабина.

– Абра сказал, что ты здесь, – жужжит Кларк.

– Подержи панель, а?

Она берет у него маленький прибор.

– Я хотела с тобой поговорить.

– О чем? – Кажется, все его внимание отдано янтарному пузырьку полимера на одной из проводящих трубок.

Кларк смещается так, чтобы оказаться в его поле зрения.

– Ходят идиотские слухи. Грейс внушает людям, будто Джерри подсадила Джину какую-то заразу.

Вокодер Лабина тикает, механически передавая его «м-м-м».

– У нее насчет корпов давно фитиль в заднице, но никто ее всерьез не принимает. По крайней мере, не принимал…

– Вот оно что… – Лабин постукивает по клапану.

– Что?

– Трещина в резиновой прокладке вокруг термостата. Оттого и замыкания.

– Кен, послушай меня!

Он смотрит на нее, ждет.

– Что-то меняется. Грейс никогда так далеко не заходила, ты же знаешь.

– Я с ней никогда лбами не сталкивался, – жужжит Лабин.

– Она всегда была одна против всего мира. Но эта зараза, которую подцепил Джин, все переменила. Ее стали слушать. Это опасно.

– Для корпов.

– Для всех нас. Не ты ли меня предупреждал, на что способны корпы, если станут действовать дружно? Не ты ли сказал, что…

«…возможно, придется действовать на упреждение…»

Желудок у Кларк куда-то проваливается.

– Кен, – медленно жужжит она, – ты же понимаешь, что Грейс просто чокнутая, нет?

Он не торопится с ответом. Кларк надоедает ждать.

– Ну правда, ты бы ее только послушал. Для нее война как будто и не кончалась. Стоит кому-то чихнуть, она уже ищет биологическое оружие.

Силуэт Лабина за фонарем чуть сдвигается: кажется, он пожал плечами.

– Есть несколько любопытных совпадений, – говорит он. – Джин попадает в «Атлантиду» с тяжелым ранением. Джерри оперирует его в медотсеке, за которым мы не можем вести полноценного наблюдения, и помещает в карантин.

– Карантин – это из-за Бетагемота, – напоминает Кларк.

– Как ты сама не раз отмечала, к Бетагемоту мы все иммунны. Удивляюсь, как это ты не усомнилась в ее оправданиях. – Видя, что Кларк молчит, он продолжает: – Джина отпускают с «побочной инфекцией», которая не распознается нашим оборудованием и пока не поддается лечению.

– Но ты же там был, Кен. Джерри не хотела выпускать Джина из карантина. За это Дейл ее и исколошматил. Изоляция нулевого пациента – не самый дальновидный вариант, если тебе надо распространить чуму.

– Полагаю, – жужжит в ответ Лабин, – на это Грейс скажет: они предвидели, что мы все равно его вытащим, и устроили представление, как раз и рассчитывая, что кто-нибудь потом за них вступится.

– То есть они для того его заперли, чтобы освободить? – Кларк с намеком поглядывает на электролизный приемник Лабина. – Тебе там кислорода хватает, Кен?

– Я просто излагаю, как могла бы рассуждать Грейс.

– Довольно извращенный ход мысли, даже для… – До нее доходит. – То есть она и в самом деле так говорит?

Фонарик у него на лбу слегка покачивается.

– Так слухи до тебя дошли. Ты все уже знаешь. – Она качает головой, презирая себя. – А я еще надеялась тебя раскачать.

– Я всегда готов тебя выслушать.

– Мог бы сделать кое-что еще. То есть я понимаю, что ты не хочешь лезть в эти дела, но Грейс же охреневшая психопатка. Она лезет в драку, а кого затянет в струю, ей плевать.

Лабин неподвижен, непроницаем.

– Я ожидал от тебя большего к ней сочувствия.

– Это как понимать?

– Никак, – жужжит он, выдержав паузу. – Но, что бы ты ни думала о поведении Грейс, ее опасения не совсем беспочвенны.

– Брось, Кен. Война окончена. – Она принимает его молчание за согласие. – И зачем бы корпам начинать ее сызнова?

– Затем, что они проиграли.

– Это уже древняя история.

– Было время, когда ты считала себя пострадавшей стороной, – напоминает он. – Сколько крови пришлось пролить, прежде чем ты сочла, что расквиталась до конца?

Его металлический, такой холодный голос вдруг оказывается совсем рядом, звучит прямо у нее в голове.