Питер Уоттс - Бетагемот [сборник litres]

Кларк идет на свет. Наконец она подходит к открытому люку, расположенному в основании трапа, ведущего наверх. Океанский бриз, проникая внутрь, обдувает ее лицо и доносит крики морских птиц и аромат аскофиллума [20] Аскофиллум – вид морских водорослей. , напоминающий запах мокрой резины. На какое-то мгновение она, пораженная, замирает на месте: свет струится с верхней площадки лестницы, его яркости хватает на то, чтобы снова сделать мир цветным, но вот стены все еще остаются…

«О!»

Полимер вокруг кромки люка покрылся пузырями и сгорел – остались лишь комковатые хлопья углерода. Из любопытства Кларк тянет колесо: крышка люка едва шевелится, мягко повизгивая при этом, словно негодуя на нагар, запекшийся на ее петлях.

Она поднимается навстречу дневному свету и полному разорению.

По своим меркам нефтяная платформа была небольшой – и близко не похожей на монстров размером с города, которые некогда толпились в океане поблизости. Очевидно, к тому времени, когда она была построена, нефть уже выходила из моды, а возможно, средств тут уже осталось слишком мало для более солидных инвестиций. Как бы там ни было, главный корпус платформы почти на всем своем протяжении имел в высоту всего два этажа. И вот теперь Кларк поднималась на его широкую, открытую крышу.

Палуба установки простирается на расстояние, равное половине площади городского квартала. На дальнем конце располагаются взлетно-посадочная площадка для вертолетов с пристроенным к ней лифтом и огромный подъемный кран, которому подрезали сухожилия; он лежит поперек крыши, согнутый под каким-то невероятным углом; его помятые стойки и поперечные балки слегка помялись от удара. Копёр, установленный ближе, выглядит относительно целым, пронзая небо, словно проволочный фаллос. Кларк останавливается в отбрасываемой им тени, заходит в кабинку, из которой когда-то управляли платформой. Теперь это развалина прямоугольной формы, все четыре стены обрушены, а крыша и вовсе оторвана, валяется чуть дальше на палубе. Здесь раньше был пульт управления и электроника – Лени узнает очертания оплавленных приборов.

Разрушение настолько полное, что Кларк может просто перейти на главную палубу, переступив через остатки стены.

Все это пространство – видимость без всяких препятствий и помех – тревожит ее. В течение целых пяти лет она пряталась в тяжелой, успокаивающей темноте северной части Атлантического океана, но здесь, наверху… здесь взгляд простирается до самого горизонта. У Лени такое чувство, будто она нагая, как будто она мишень, видимая с любого расстояния.

На дальней стороне платформы она видит крохотную фигурку Лабина: тот стоит, опираясь спиной на ограждение. Кларк направляется к нему, обходя обломки и не обращая внимания на вьющийся над ней крикливый хоровод чаек. Приблизившись к краю, она справляется с внезапно нахлынувшим головокружением: перед ней расстилается архипелаг Сейбл – цепочка ничтожно малых песчаных пятнышек посреди бескрайнего океана. Ближайший островок, впрочем, выглядит довольно большим, его хребет покрыт коричневатой растительностью, а пологий песчаный берег тянется далеко на юг. Кларк кажется, что далеко-далеко она видит какие-то крошечные, беспорядочно движущиеся крапинки.

Лабин медленно поворачивает голову из стороны в сторону, смотря в бинокуляр. Внимательно изучает остров. Когда Кларк подходит к ограждению, Кен молчит.

– Ты знал их? – негромко спрашивает она.

– Не исключено. Я не знаю, кто был здесь, когда это случилось.

«Мне жаль», – едва не говорит она, но зачем?

– Может быть, они видели, что произойдет, – предположила она. – И успели спастись.

Он не сводит взгляда с береговой линии. Окуляры бинокля торчат трубчатыми антеннами.

– А разве не опасно стоять вот так, в открытую? – спрашивает Кларк.

Лабин пожимает плечами, проявляя удивительное, жуткое безразличие к опасности.

Лени пристально всматривается в береговую линию. Те самые движущиеся крапинки немного увеличились в размере: они похожи на каких-то живых существ. Похоже, они движутся к платформе.

– А когда, по-твоему, это произошло? – Ей почему-то кажется важным заставить его говорить.

– С последнего сигнала от них прошел год, – говорит он. – Платформу могли сжечь в любой момент за это время.

– Может, даже на прошлой неделе, – замечает Кларк.

Когда-то их союзники более добросовестно подходили к обмену сообщениями. Но даже так затянувшееся молчание не всегда что-то значило. Для разговора приходилось ждать, когда никто тебя не слышит. Соблюдать предельную осторожность, чтобы не раскрыться. Контакты и корпов, и рифтеров и раньше время от времени замолкали. И даже сейчас, после годового молчания, можно было надеяться на то, что новости все-таки придут. И это может произойти в любой день.

Только, разумеется, не сейчас. И не отсюда.

– Два месяца назад, – говорит Лабин. – По меньшей мере.

Она не спрашивает, откуда ему это известно. Только следит за берегом, который Кен так пристально изучает.

«О, Бог мой».

– Там ведь лошади, – удивленно шепчет она. – Дикие лошади. Ничего себе!

Сейчас животные были настолько близко к ним, что их нельзя не заметить. Помимо воли в сознании Лени возникает видение: Аликс в ее тюрьме на морском дне. Аликс, говорящая: «Э то самое лучшее место, в котором я могу оказаться».

« Интересно, – думает Кларк, – а что бы она сказала сейчас, видя этих диких животных».

Хотя, если подумать, это зрелище вряд ли так уж сильно впечатлило бы ее. Она же была дочкой корпа. Ей еще и восьми не исполнилось, а девочка, наверное, уже дважды совершила кругосветное путешествие. А возможно, у нее была и собственная лошадь.

Табун в панике несется вдоль песчаного берега. «Что они здесь делают?» – с удивлением думает Кларк. Сейбл трудно было назвать островом и до того, как поднявшееся море разделило его; он всегда был лишь чрезмерно разросшейся песчаной дюной, медленно ползущей под воздействием ветра и течений вдоль истощенных нефтяных месторождений шельфа. На этом конкретном острове не было ни деревьев, ни кустарников – только грива тростниковой травы, покрывавшая вершину каменной гряды, похожую на спинной хребет. Казалось невероятным, что такой крохотный кусочек земли может обеспечить жизнь таким большим животным.

– Тут и тюлени есть. – Лабин проводит рукой вдоль берега на север, хотя то, что он видит, находится слишком далеко, чтобы Кларк могла увидеть это невооруженным глазом. – А еще птицы. Растительность.

Диссонанс сказанного дошел до нее.

– Откуда такой интерес к живой природе, Кен? Ты вроде никогда особо ее не любил.

– Тут все здоровы, – отвечает он.