Питер Уоттс - Бетагемот [сборник litres]

А еще была Така Уэллетт, которая уже едва помнила, когда входила в их рой. Если бы не тот злосчастный, беспечно выполненный раздел протокола деконтаминации, она сейчас все еще работала бы на генетической сборке в Бостоне. Если бы не эта незначительная оплошность, Дейв и Крис могли бы остаться в живых. Но кто мог знать наверняка? Остались только сомнения и бесконечные «что, если». А еще угасающие воспоминания о другой жизни, жизни врача-эндокринолога, жены и матери.

Сейчас она была просто пехотинцем, патрулирующим отдаленные места в подержанной передвижной клинике и дешевыми, просроченными чудесами. Ей уже не платили много месяцев, но это ее не трогало: полный пансион предоставили ей даром, да и в Бостоне ее никто не ждет с распростертыми объятиями: она, может, и обладает иммунитетом к Бетагемоту, но вполне способна стать переносчиком заразы. Но и это ее тоже не волновало. Работа занимала все время. Она сохраняла Таке жизнь.

В конце концов еще дышащий труп молча сошел с дистанции. Пришедшие ему на смену соперники уже не так страшно тыкали Уэллетт носом в бесплодность ее работы. Последние несколько часов она обрабатывала, в основном, опухоли, а не жертв болезни. Странно, конечно, на таком-то расстоянии от ПМЗ. Но раковые опухоли можно было вырезать. Простое дело, задача для дронов. Такие операции она проводила блестяще.

В общем, так Уэллетт и сидела, раздавала мультикиназные ингибиторы ангиогенеза [23] Препараты, угнетающие образование новых кровеносных сосудов в тканях и опухолях. В нормальной ткани кровеносные сосуды образуются только во время регенерации, но в злокачественных опухолях этот процесс идет постоянно и очень интенсивно, что, среди прочего, является причиной их быстрого роста ( прим. ред .). и ретровирусы на фоне увядающего, болезненного пейзажа, где сама ДНК была на пути к исчезновению. Если приглядеться, кое-где до сих пор виднелась зелень. Весна, в конце концов. Зимой Бетагемот обычно слегка отступал, давая старожилам шанс каждый новый год цвести и расти, а, когда приходило тепло, наноб возвращался и душил конкурентов на корню. А штат Мэн находился от первоначального тихоокеанского заражения очень далеко, дальше уже приходилось мочить ноги, а также обзавестись кораблем и приличным шифратором, чтобы сбросить ракеты со следа.

Сейчас, правда, под обстрел евроафриканцев можно было попасть и на суше. Когда-то они стреляли только по объектам, пытавшимся пересечь Атлантический океан; но после Пасхи нанесли несколько ракетных ударов и по континенту: похоже, там у кого-то сильно чесались руки по поводу более эффективных мер сдерживания. Удивительно, что песок на всем побережье еще не превратился в стекло. Если верить официальным сообщениям, оборонительные сооружения Северной Америки пока отражали самые худшие атаки. Тем не менее, защита долго не продержится.

Россини уступил место Генделю. Очередь к Таке увеличивалась. На место каждого принятого ею пациента приходили еще двое. Пока беспокоиться не о чем: существовала критическая масса, некий порог личной ответственности, до которого толпа никогда не выходила из-под контроля. А сегодня клиенты выглядели так, что, даже если спровоцировать, сил на погром у них просто не хватило бы. По крайней мере фармы перестали требовать деньги за лекарства, которые она применяла и раздавала больным. Конечно же, они этого не хотели: эй, неужто кто-то думает, что исследования и разработка всех этих чудодейственных эликсиров ничего не стоит? Просто у них не осталось выбора. Даже немногочисленная толпа может натворить немало бед, если требуешь платить вперед.

Предплечье величиной со ствол дерева, обезображенное привычными хворями: лепрозный серебристый оттенок первой стадии Бетагемота, редкие меланомы и…

«Секунду. А вот это странно». Припухлость и краснота походят на инфекцию от укуса насекомого, но вот ранка…

Така посмотрела в лицо пациенту. Мужчина с грубой кожей примерно пятидесяти лет взглянул на нее в ответ: белки его глаз усеивали кровавые точки лопнувших капилляров. На мгновение Уэллетт показалось, что он своей тушей заслонил свет, но нет… это незаметно подкрались сумерки, пока она была занята с предыдущими пациентами.

– Кто вас покусал? – спросила Така.

– Клоп какой-то. – Он покачал головой. – На прошлой неделе, кажется. Чешется страшно.

– Но тут четыре отверстия.

Два укуса? Две пары мандибул у одного клопа?

– У него еще десять ног было. Очень странная хрень. Я их уже видел тут несколько раз. Правда, раньше меня не кусали. – Он неожиданно взволнованно прищурил свои красные глаза. – А что, оно ядовитое?

– Похоже, нет. – Така ощупала опухоль. Пациент поморщился, но что бы его ни покусало, после себя оно, кажется, ничего не оставило. – Ничего серьезного, если, конечно, вас покусали именно на прошлой неделе. Я могу дать вам что-нибудь против инфекции. Это в общем-то мелочь, если сравнивать…

– Да, – ответил пациент.

Она нанесла на опухоль немного антибиотика.

– Я могу сделать укол антигистамина, – сказала она, словно извиняясь, – но боюсь, эффект от него будет непродолжительным. Если потом вас станет донимать зуд, пописайте на опухоль.

– Что сделать ? Пописать?

– Моча наружно ослабляет зуд, – объяснила Така. Она протянула ему заряженную кювету; мужчина, как обычно, пожертвовал свою кровь. – Теперь, если вы просто…

– Я знаю, что надо делать.

От одной стороны лазарета до другой шел тоннель: слегка сплющенный цилиндр, в котором мог поместиться человек, он походил на пару ртов, расположенных на разных концах, соединенных горлом с датчиками внутри. Из ближайшей пасти торчала койка, напоминающая распухший прямоугольный язык. Пациент улегся на него, фургон слегка накренился под его весом. С электрическим жужжанием кровать втянулась внутрь. Медленно и плавно человек скрылся в одном отверстии и показался из другого. Ему повезло больше, чем некоторым. Иногда больных втягивало в тоннель, но наружу они так и не показывались. Труба служила еще и крематорием.

Така одним глазом следила за показаниями томографа, другим – за анализом крови. Время от времени она с беспокойством переводила взгляд на растущую очередь больных.

– Ну как? – донесся с другого конца фургона голос мужчины.

Судя по всему, она его уже осматривала. Вторичные модификации уже принялись за его клетки.

Но первую фазу Бетагемота не остановили.

– Очевидно, о меланомах вы знаете, – сказала она, когда он вышел из-за угла. Она достала из шкафа ингибитор длительного действия и зарядила его в инжектор. – Это замедлит рост опухолей на вашей коже, а также других внутренних новообразований, о которых вы еще не знаете. Я так понимаю, вы недавно были в анклаве или в ПМЗ?