Евгений Дрозд - Фантастика. Журнал Парус [компиляция]

Таким образом, о сворачивании или даже о временном прекращении дела не могло быть и речи. Однако и лезть головой в петлю не хотелось.

Где же выход? Корпеть над клише? Совершенствовать технологию? Сомнительно. Лучше, чем есть, уже вряд ли получится. Технический предел достигнут. Тут даже гениальный Боря вряд ли поможет. Переквалифицироваться? Поменять профиль работы? Тряхнуть сберкассу, хлопнуть на маршруте кого-нибудь из коллег-инкассаторов? Не годится. Не потянет он «мокруху», не тот характер. Да и что толку от тридцати-сорока тысяч? Замахнуться на банк? Заказать Боре робота, сокрушающего бетонные стены и прожигающего стальные двери? Бред, глупость. Вот если бы наловчиться брать незаметно. Понемногу, но регулярно. Когда хватятся, будет поздно. Тут шапка-невидимка нужна. Впрочем, в спецхранилище и в такой шапке не проскользнешь. Сигнализация там всякая наляпана, и на тепло реагирует, и на движение, и на звук. Нет, тут нужно придумать что-то совсем новое. Чтобы, скажем, не ты за деньгами лазил, а деньги сами к тебе плыли. Что-то он об этом вроде слышал. От Бори, кажется. Хвалился он, что из будущего может любую штуковину извлечь по заказу. А вдруг не сочинял? Да, заманчиво… Это был бы идеальный вариант. Пропали, допустим, в двухтысячном году у кого-то деньги — а я здесь при чем? Пусть себе ищут. Я до этих годков когда еще доживу. Плюс — никакая реформа не страшна. Они там еще только соберутся печатать новенькие денежки (с дифракционной решеткой на рисунке, с молибденовыми нитями в бумаге или с другим каким фокусом), а у меня их уже целый мешок приготовлен!

— Эй! — позвал он Борю. — Помнишь, ты про аппарат рассказывал… ну, тот, который время вспять поворачивает? Не врал?

— Не-е, — беззаботно ответил Боря. — Было такое дело, шефуля. Было да сплыло.

— А если опять попробовать?

— Не осилю. Одна труха в голове осталась.

— А ты не спеши, подумай. Пораскинь мозгами. А все, что надо, я достану.

— Раскидывать особо нечем. Усохли мозги. Впрочем, могу один адресок дать. Аппарат мой в том подвале валяется. Если, конечно, пионеры его еще в металлолом не сдали…

Несколько последующих суток Клещов провел почти без сна, в лихорадочном возбуждении, которое овладевало им всякий раз при начале большого многообещающего дела.

Хронактор оказался цел и невредим, пришлось только очистить его от паутины и мышиных гнезд.

Остаток зимы ушел на прокладку к дому силового кабеля и добывание всякой мелочевки, необходимой для доводки и модернизации аппарата, как-то: японской волоконной оптики, шведских композиционных сплавов, турбонасосного агрегата от американской ракеты «Сатурн-5», бразильского натурального латекса, перуанской бальсы, отечественных двутавровых балок. Поскольку трезвому Боре мешали работать муки совести, а пьяному — алкогольные галлюцинации, на весь период монтажа, запуска и испытаний он был ограничен в спиртном и, благодаря заботам Клещова, постоянно пребывал в неком среднем состоянии.

Программу для поиска сформулировал сам Клещов, ради такого случая записавшийся в читальный зал городской библиотеки. Была она, возможно, и не абсолютно точной, но зато по-римски краткой: «Всеобщий эквивалент обмена, выражающий стоимость всех других товаров!». К словесной формуле прилагались изображения различных образцов платежных средств, начиная от золотого империала и кончая зеленой тысячедолларовой купюрой. Конечно же, не были обойдены вниманием родные рублики.

Первые сеансы поиска успеха не принесли, но Боря всякий раз успокаивал Клещова, поясняя, что хронактор находится в состоянии самонастройки и, как только указанное состояние закончится, деньги потекут Ниагарой.

Однако время продолжало равномерно и неумолимо двигаться от одного уровня энтропии к другому, а Клещов, возвратившись с работы, каждый вечер заставал одну и ту же картину: пустой лоток приемного устройства и вдребезги пьяного Борю, валявшегося на полу среди каких-то странных банок и флаконов. Едкая химическая вонь, исходившая из этих сосудов, вскоре забила все другие запахи подвала. За неполный месяц хронактор сожрал электроэнергии на пятьсот рублей и не дал ни копейки дохода. Кроме того, создаваемое им поле сверхэнтропии ужасным образом действовало на все находившиеся в доме предметы. Металлы стремительно коррозировали, дерево превращалось в труху, ткани ветшали и рассыпались, стрелки часов крутились, как бешеные. Вылупившиеся ночью клопы на рассвете уже сами давали потомство, а к вечеру издыхали от старости. На Борином лице появились морщины, а на голове — плешь.

Клещов, в волосах которого стала неудержимо пробиваться первая седина, ходил мрачный, как царь Менелай после похищения Елены Прекрасной.

А между тем хронактор функционировал вполне нормально. Просто Боря, равнодушный к «всеобщему эквиваленту обмена», незаметно для Клещова заменил программу на «Спирт и спиртосодержащие жидкости».

Искомое поступало довольно регулярно, однако не всегда в удобном для употребления виде. Чаще всего это были лаки, клеи, денатураты, чистящие средства и другие продукты явно технического назначения. Боря мучился поносом, его неудержимо рвало, по телу пошли фиолетовые пятна. Однажды, после приема вовнутрь изрядной дозы жидкости для выведения бородавок, ему привиделась белая крыса с пронзительно ярко-красными глазами, которая, держа наперевес гаечный ключ тринадцатого номера — ключ этот он долго и безуспешно разыскивал накануне, — промаршировала на задних лапах из одного угла комнаты в другой.

Однако трудно у них с этим делом, подумал Боря как-то раз, извлекая из хронактора одеколон «Венерианские зори». Вместе с флаконом из неземного василькового хрусталя в его руке оказался квадратик плотной бумаги, на которой очень красивым шрифтом было отпечатано десять строк на различных языках, включая иероглифы и арабские закорючки. Фраза на русском языке — как, очевидно, и все другие — гласила:

Объясните, пожалуйста, для каких конкретно целей Вам требуются спиртосодержащие жидкости. Заранее благодарен.

Аллен Яньцзяо Линьков , инспектор-смотритель 116 зоны времени.

Боря порадовался за потомков, так быстро вычисливших его, и на той же бумажке написал карандашом: «Чтоб забалдеть». Потом подумал немного и добавил: «Давайте побольше, не жалейте. Заранее благодарю. Борис Борисович Каплун, тунеядец».

Ответ последовал незамедлительно. Это была тоненькая книжечка, скорее даже брошюрка, судя по всему, факсимильное издание другой, выпущенной намного раньше. В книжке живо и убедительно описывались причины употребления спиртного, пояснялась химия алкогольного опьянения, приводились статистические данные о вреде пьянства по разным регионам планеты, а также подробно излагались все этапы борьбы человечества с зеленым змием, закончившейся полным его поражением. Если верить книжке, последние в мире предприятия, производившие спиртное (в Глазго, Бордо и Бобруйске), были превращены в мемориалы общепланетного значения. Фигура последнего алкоголика Василия Петровича Сучкова была помещена в музее восковых фигур мадам Тюссо, между космонавтом Пилипенко, обнаружившим жизнь в метановых облаках Юпитера, и баронетом Джоном Гулдом, добывшим последнего дикого зайца-русака в Евразии. Для вящей убедительности там же экспонировался макет печени Василия Петровича в масштабе один к десяти и изъятый у него самогонный аппарат (нагревательным элементом в нем служил портативный ядерный реактор на быстрых нейтронах, а брожение осуществлялось при помощи специального штамма бактерий, созданных методом генной инженерии).