Евгений Дрозд - Фантастика. Журнал Парус [компиляция]

«Формула перемещения во времени и пространстве; вычисление жирности молока коровы любой породы; соленая пища — отбеливатель; как перехитрить двигатель внутреннего сгорания, если вышел бензин; штопаем носки чужими руками; формула расчета эквивалента мощности нейтронного огурца; периодичность проветривания помещений; формула любви…»

Ну-ка, ну-ка! Юкла смахнул пыль. Прочел:

«Эпитаксум интересо, импротаксум характори, засидето временале доми, внимато мату э чади, с торонато нехо динто, делами отросты о плеча-ти — не о седа, зачита э снабжето…» И так далее. Ниже следовала формула идеальной супруги, выведенная старательной рукой какой-нибудь восьмиклассницы (и все-то они знают!). Но ту часть читать Юкла не стал, у него есть Иртрэм.

Подумать только, рассуждал он, нашарив в кармане половинку жареной индейки, сколь долго пустовали склоны марсианской библиотеки, и вот — первый случайный посетитель открыл для себя в сокровищнице веков полезную информацию. Где-то кто-то ломает голову, не спит ночами, переводит бумагу с красителями, а здесь — пруд пруди всякой всячины. И никаких тебе абонементов в читальные залы — ЧИТАЙ.

Следуя формуле (выход из сложного положения, способ номер восемь), Юкла Стэ поплевал на ладони. В кармане сам собой обнаружился желтый тюбик, и санайтик выдавил из него полметра мазилки, которая мигом отвердела. Затем привязал к концу чудотворной веревки колокольчик — сигнализатор «достигато поверхнуры дна-ти» — и стал прислушиваться, постепенно выгоняя содержимое тюбика.

Внизу он собрал второй вездеход и покатил по дну канала. К вечеру Юкла остановился у широкой полосы, протянувшейся от западной стены.

Метрах в ста правее виднелся чуб пешеходного перехода-нырца. При появлении человека в нем скрылась телефонная будка, за ней последовало штук двадцать самоходных светофоров. Безлюдные тротуары, пустые скверы, разросшиеся, одичавшие фонари. На стоянках — скопища редкостных дилижансов, фаэтонов, таксомоторов; одинокий троллейбус прикорнул у газетного киоска — все мертво, все неподвижно. Долгие тени бегут от солнца. Нет хозяев… Чу!

Вдоль проезжей части дребезжал механический уборщик и безотрадно заглядывал в пустые урны. Юкла поспешил ему на выручку: наполнил две урны песком и отступил на тротуар. Не сразу поверила стальная осьмилапина зрячим элементам — запустила руку, другую в емкости, с наслаждением принялась просеивать песок меж пальцев.

Санайтик кивнул довольно, поправил ранец; это знали все, да, он любил роботов. Далеко отойти, однако, он не успел, за спиной послышался подозрительный шум. Что там?..

А там, где только что урчала машина, колыхалась груда полированных листов в связке с сочленениями. Не вынесла, бедняжка, радости: механический инфаркт разнес ее вдребезги. Человек почтил осьмилапину память минутой молчания — ровно столько ему потребовалось, чтобы обдумать, с чего начинать.

Именно это место его устраивало. Обзор и ширина канала подходящи, светофоры (когда выберутся из перехода) будут четкими ориентирами для телескопа. И работа закипела. Крохотный бульдозер (в сложенном виде он поместился бы в спичечный коробок) тщательно выровнял площадку три на четыре метра. Другой бульдозер (побольше) лизал площадку четыре на шесть, у перехода — третий: девять на шесть. И далее, по возрастающей: 12X9. 18Х12, 24Х18… Пока счет шел на квадратные метры, дело споро двигалось, но площадки, выутюженные вслед за первыми, исчислялись в квадратных километрах — самая большая была сорок на тридцать километров.

Тут Юкла вспомнил о праве на отдых. Надул второй диван, шкаф, ванну и крохотный телевизор. Переоделся, принял душ и, настроив антенну в положение «Земля», включил телеприемник. Звуки (какая жалость!) не слишком-то торопились за четким изображением. Шла вечерняя информационная программа. На экране появилось клише «Новости науки», а из ленивых динамиков диктор сообщила: «Сорок шестую серию мультсериала «Уж я погожу!» вы сможете посмотреть после окончания информационной программы «Время».

Юкла зевнул, устраиваясь помягче, убрал вводящий в заблуждение звук. На экране, увешанный микрофонами, как новогодняя елка, корреспондент деловито тасовал губами: ему точно так же ответствовал мужчина представительного вида — не иначе директор какого-нибудь громкого института. На финишной площадке космопорта торчал гвоздем аппарат явно неземной конструкции. Подле «гвоздя» сновали роботы — выгружали контейнеры, не очень-то с ними церемонясь. Юкла предположил, что доставили урановую руду, да промазал. Шустрый кран из шестнадцати вертолетов вырвал из гнезда космического аппарата черное гофрированное приспособление.

— Так это же наш телескоп! Ну, молодцы, оперативно! — Он даже подпрыгнул от счастья. Диван, однако, не разделил настроения хозяина и, радуясь своей предусмотрительности, тихонечко сдулся.

— Вот ты, значит, как?.. Я его как друга таскаю в кармане, а он… — намекнул санайтик дивану, зависая в воздухе. — Вот брошу здесь, и поглядим, что от тебя останется. Говорят, марсианские крысы…

Быстренько же округлился диван, подставляя пухлый живот под удар. Юкла Стэ придиванился, покачал головой и докончил фразу:

— …не вынесли войны. А нынешние «звери» Марса, пожалуй, похлеще будут. Железо — и то рассыпается.

Камера показала девушку. Вот она повернулась лицом к камере.

— Иртрэм! — Юкла снова подпрыгнул. Диван сморщился, однако и хозяин не собирался падать: погруженный в размышления, он парил над диваном… Иной раз нелегкие думы лишают нас физического веса.

— Ну-с, что мы имеем? Выходит, Земля вот-вот начнет обчитывать Марс, а у меня ничего еще не готово? — Юкла мигом вытряхнул содержимое карманов на диван. Тот пороптал на судьбу, посопел, да и раздался вширь; кое-что все же не уместилось на дутой жилплощади.

Чуть погодя пятнадцать стальных работяг взялись за приготовление раствора. Из второю вездехода вышел робот-бригадир и двухместный велосипед. Юкла поздно углядел излишество, но распыляться на перемонтаж не посмел: времени и без того недоставало.

Три дня и четыре ночи накручивал Юкла Стэ педали, носился, как угорелый, от площадок до телевизора, в душе побаиваясь: вдруг телескоп соберут раньше, чем семнадцатый робот (сын велосипеда) подпишет акты о приемке объектов?

К восходу четвертого дня раствор созрел. Санайтик поцеловал фотографию Иртрэм, проинструктировал роботов на предмет брака и ответственности за оный; каждый робот в свою очередь заполучал оригинал и работал его на своей площадке. К ужину все пятнадцать площадок излучали девичью улыбку. Сын велосипеда принял объекты на «хорошо» и развинтился в срочном порядке. Тогда только Юкла Стэ позволил себе распластаться у телеприемника. К этому времени Юкла выучился читать по дикторским губам.