Николай Басов - Главный противник

– Ким, – заорал Ростик, – сейчас второй ударит!..

Он едва услышал себя, но… Ким уже сам все понимал. Он ловко вильнул, что-то такое сделал, и они оказались в стороне от центра плавающего города… которого с этого края почти не было, потому что чуть ли не с десяток кораблей, составляющих этот город, превратились в мешанину обломков, заливаемых разорванным почти до дна морем. Они разом потеряли способность к управлению, к тому же с них, как кожура с картофелины, счистились надстройки.

Теперь-то они не помешают нам заградительным огнем, решил Ростик. Но ошибся. Навстречу одной из лодочек, как-то очень ненадежно, криво и по совершенно невозможной траектории, выходящей к центру плавучего города, слитно и жестко ударили пушки… Очень точно, слишком слитно!

На этот раз взрыв ударил не разом, а разделился на несколько сильных вспышек, но… все-таки раздельных, которые к тому же произошли слишком далеко от центра острова. Они заставляли ближние корабли приседать в воде, раскачиваться, ломая крепления платформ, местами разваливаться… Но все-таки это был не самый удачный удар, тем более что последний из начиненных взрывчаткой антигравов отбросило в сторону и его заход на главные надстройки острова следовало начинать сначала.

Слух возвращался, потому что Рост расслышал, как Ким орет:

– Первым был Серегин… Ведь говорил же ему, нырять нужно сразу, чтобы они не прицелились!..

– А второй? – спросила Лада, у которой обзор был затруднен и которой все, что происходило впереди, было очень интересно.

– Пурпурный… как мне кажется, – оповестил Ким.

Рост навел свою спарку на главные башни ближайшего корабля противника, пытаясь понять, почему же Серегин не долетел до выбранной цели? Ответов тут могло быть два. Первый, редко управляющий антигравами бывший пилот земного истребителя после попадания в свою машину не сумел довести маневр до конца, потому что считаные сотни метров возможной тут высоты не позволили ему дотянуться до цели… И второе – у него отказал запал бомбы, и Серегин что-то сделал с котлом, чтобы его взрыв заставил сдетонировать основной заряд.

В любом случае он погиб как герой, и никто не имел права на другое мнение.

Общая связка кораблей противника была теперь расколота. И они отстреливались не так активно, как вначале. Поэтому третья лодка, освещенная теперь от носа до кормы, подошла к самому что ни на есть центру всего плавающего острова, угнездилась рядышком с высокими, чуть не в пятьдесят метров, надстройками, застыла на месте…

– Ким, сейчас рванет!

И лодочка рванула, но мгновением ранее Ким сумел поставить свой крейсер боком к этому взрыву, уж непонятно, сам ли он до этого додумался или услышал, что ему скомандовал Рост.

Этот взрыв они перенесли легче. Вероятно, сказался маневр Кима, или теперь они подготовились к тому, что должно было произойти… Но Рост ни на миг не терял зрение и слух. И уже спрашивал:

– Цыган?!

– Кто же еще у нас… такой хладнокровный?

Этот третий взрыв разметал центральные корабли Валламахиси и превратил их в полыхающие костры. Теперь, казалось, само море восстало против них, два судна тонули, заставляя крениться соседние корабли, утаскивая их под воду и словно бы поднимая… Потому что из-за огня, освещающего все вокруг, стало видно, насколько они высоки, как возносятся над волнами.

Внезапно крейсер Кима, отделившийся от остальных, оказался над кораблем пурпурных без черного навеса, вся палуба которого, от носа до кормы, была заставлена черными треугольниками. Их было очень много, более полусотни. Если эта силища поднимется в воздух, решил Ростик, сопротивляться будет невозможно, останется только сдаться.

И тотчас Ким приспустился к этой заставленной черными треугольными тенями палубе, а потом последовал его жесткий приказ:

– Бросай!

Рост приник к одной из смотровых щелей и увидел… Из их летающего треугольника стали выливаться слабые после предыдущих взрывов сверкающие капли… Это были химические бомбы Бабурина. Их было довольно много, и падали они до тех пор, пока Ким опять не заорал:

– Да хватит уже!.. У нас же и другие цели имеются.

Невероятным образом, чуть не выбросив Ростика через прицельные окна наружу, он крутанул крейсер на месте, и стало ясно, что по ним стреляют. Если бы Ким не обманул противника, возможно, их тут бы и прикончили.

– Не успели, гады, – отозвалась Лада. – Теперь…

И захлебнулась: ее грудь была в крови, она вывалилась бы из кресла, если бы не ремень, перетягивающий ее поперек живота.

– Заменить! – скомандовал Ким.

– Не надо… Я в порядке, – отозвалась слабеньким, совершенно девчоночьим голоском Лада, цепляясь окровавленными ладонями за рычаги. – Это ожог.

Это был не ожог, Рост хорошо видел, что кровавая пена пузырилась на ее восковых губах. Заряжающий его пушки, о котором Ким еще перед вылетом говорил Ростику, что он может быть вторым пилотом, тут же выволок Ладу из кресла и уселся на ее место, даже перевязаться она должна была сама. Рост остался в башенке один.

– Сейчас они узнают! – кричал Ким.

Когда Рост не очень скоро, из-за боли в груди и в пояснице от того, что он действительно здорово треснулся о поворотные рукояти башни, сумел снова обосноваться в кресле стрелка, они шли уже под навесом из черной ткани, обрывками свисающим с высоких, металлических ферм, устроенных на каждом из этих кораблей.

Тут от палубы поднимались, словно невиданные деревья, сложные надстройки, с непонятными чужому глазу выступами, и квадратными, ярко освещенными окнами. По палубе, ничего не соображая, бегали почти человеческие фигурки, слабые и испуганные тем, что на них вот так жестоко и эффективно напал кто-то другой, безжалостный и сильный…

Пушек среди этих выступов было немного, но они все-таки были, и некоторые из них, заметив явно чужой треугольник, принялись стрелять. Собственно, они палили, не переставая. Как и пушки, их крейсера поливали огнем все вокруг, стараясь нанести как можно больше повреждений, посеять панику…

И вдруг они напоролись на настоящую батарею из некрупных, но очень уж многочисленных пушек. И сознание Ростика раздвоилось… Он почему-то представил, как эти пушки полыхают лучами в лицо Кима, который в своем шлеме, ощерившись, пробует подавить их своим реденьким, хотя и беспрерывным огнем… А еще, как бы со стороны увидел себя самого, паля-щего, как и остальные, ругающегося сквозь зубы, потому что не может быстрее вставлять в казенник новые обоймы…

Но сражаться десятком орудий против противника, превосходящего их по огневой мощи раз в двадцать, было невозможно… Поэтому, прежде чем их серьезно потрепали, Ким бросил треугольный крейсер человечества вертикально вверх…