Роберт Блох - Искусство выражаться образно

Итак, Борден встретил гостей, потом вывел к ним Уорма и со всеми перезнакомил. В целом, собравшиеся смогли скрыть от пришельца, что именно его присутствие вызывало весь этот шум снаружи, но компенсировалось это тем, что почти все алкогольные коктейли были выпиты еще до объявления банкета. Лоуренс, дворецкий — в традиции посольства входило привлечение людей, а не роботов в качестве обслуги, — сделал не одну ходку с подносом за добрых полчаса до звона колокольчика, возвещающего начало.

Уорма вывела за руку Маргарет — с достойным восхищения спокойствием. Борден гордился всеми своими гостями, но ее выдержку — просто боготворил. А гости ели, пили и делали вид, что не замечают, что сидящий чуть в стороне Уорм ничем подобным не занимается. Если он и чувствовал себя неловко — или зрелище трапезничающих вызывало у него, не понимавшего саму концепцию еды, некую антипатию, — его вид это ни капельки не выдавал. Прикладывая то один, то другой парадный нос к отверстию на стальном лице, он, казалось, был рад всем встреченным чиновникам и высокопоставленным лицам. Один из этих носов был звездчатым и украшенным бриллиантами, и некоторые дамы им открыто восхищались; Борден невольно задумался, что бы они сказали, если бы вместо этой безделушки Уорм выбрал нос-дрель или нос-скальпель. Наверняка кто-нибудь бы припомнил байки о механических монстрах. Наверняка кто-то повел бы себя некрасиво.

Но за всю церемонию ни один неприятный инцидент не произошел, и Борден выдохнул, когда трапеза спокойно завершилась. Он повел собравшихся в гостиную и объявил, что Маргарет будет играть на фортепиано в честь столь редкого и уважаемого пришельца.

Иные из гостей никогда не видели всамделишного древнего фортепиано, но все они были осведомлены о творческой репутации Маргарет. Их вполне устроили и увлекли ее начальные музыкальные импровизации.

Борден и Уорм сидели рядом — близ фортепиано. Удивительно, но, похоже, его устройство было знакомо пришельцу. Хотя, его раса боготворила музыку — быть может, они додумались до чего-то подобного.

Репертуар Маргарет ушел в классическое русло: Барток, Лист, Бернштейн. Борден откинулся на спинку кресла, наслаждаясь мелодией и сияя от гордости.

— А вы умеете играть? — тихо спросил Уорм.

— Да, но на уровне новичка, — признался Борден. — Мне недостает хватки. Хотел бы я, чтоб у меня были такие пальцы, как у Маргарет! Или хотя бы десятая часть ее таланта. Порой мне кажется, что дипломатия на самом деле — не мое призвание, и мне следовало податься в муз…

И тут Борден вздрогнул: раздался треск бьющегося стекла. Он оглянулся — в одно из мозаичных окон бросили камень. Через пробоину неслись крики негодующей толпы снаружи. Маргарет прервалась.

— Пожалуйста, не тревожьтесь, — прошептал Лейну на ухо подоспевший из ниоткуда Лоуренс. — Небольшое недоразумение. Маргарет, если вас не затруднит, продолжайте…

Ее пальцы снова легли на клавиши — а Борден уже мчался по коридору, к лестнице, и вниз — через две ступеньки. Лоуренс бежал следом — с силовым пистолетом в руке. Точно такими же были вооружены охранники, дежурившие в фойе.

— Неотесанная чернь, — пробормотал дворецкий. — Повалили ворота. Скоро примутся за дверь, их еле сдерживает наружная стража. Капитан Роллинс ждет ваших указаний. Он боится, что ситуация может выйти из-под контроля, и ему придется открыть по ним огонь…

Борден кивнул и направился к двери.

— Подождите, сэр! — Лоуренс дрогнул. — Вы же не собираетесь выйти вот так вот? Вы забыли оружие!

Борден отмахнулся — и продолжил идти. У самого выхода его попробовал остановить капитан Роллинс, но Лейн ловко увернулся.

Рев толпы чуть не сбил его с ног:

— Подайте нам меха! Мы знаем — он там!

Борден воздел руки ладонями к собравшимся, показывая свою безоружность. Жест древний, на подсознательном уровне умеряющий пыл.

Он заговорил — четко, медленно, с расстановкой.

Впоследствии он плохо помнил, чем планировал их успокаивать. Нужные слова приходили к нему легко, и он в кои-то веки почувствовал, что его статус дипломата не просто слова на бумаге. Его квалификация наконец-то творила чудеса — у него на глазах.

Он сказал толпе, что бояться нечего. Да, внутри прятался мех, но разве они не видят, какая у здания охрана? Мех не сможет убежать. Не сможет никому навредить. К тому же, в его планы не входило чинить кому-то вред. Сейчас вот он слушает музыку. Мех — любитель музыки, о да! Не верите — подойдите к разбитому вами же окну и услышьте сами. Никакой опасности не было. Правительство все предусмотрело. Мех охраняется и будет охраняться до завтра, до самого отбытия на свою родную планету. Он прибыл сюда по правительственному приглашению, для заключения договора. Правительству нужны мехи для работы в рудниках. Так что беспокоиться не о чем. Охранники останутся здесь на всю ночь, а потом спровадят меха к космопорту. Сам мех, кстати, думает, что охрана здесь — для защиты его от людей. О да, мех боится людей! А что в этом такого? Ну да — боится этой большой и страшной толпы! Если бы не музыка, он, наверное, прятался бы сейчас под кроватью!

По толпе прошел смех, и общаться с ней стало проще. Через пять минут Борден проредил ее, а через десять вся улица перед зданием посольства была почти что пуста. Через пятнадцать минут, положившись в остальном на капитана Роллинса, Борден вернулся к гостям.

Он удивился, застав Уорма у подножия лестницы.

— Мне очень жаль, но я должен был спуститься, — сказал Уорм. — Когда я понял, в чем причина…

— Все это — просто недоразумение, — отмахнулся Борден.

— Опрометчиво так говорить, — произнес Уорм. Его голова на гофристой шее слегка подрагивала. — Я слышал, что там творилось. Они пришли, чтобы уничтожить меня, и вы их остановили. Вы спасли меня.

— Не обижайтесь. Они просто не понимают…

— Я не обижаюсь. Хочу, чтобы вы знали — я восхищен вашим мужеством. Видите, я все же овладел кое-какими вашими эмоциями. Нашей расе неведома любовь, но она знает, что такое восхищение. И что такое благодарность — тоже. Я благодарен вам, мистер Борден. Я должен вознаградить вас.

— Будет вам! Не нужно мне никакое вознаграждение. У меня уже все есть.

— Я подумаю о чем-нибудь, достойном вас.

— Забудьте.

— Я никогда и ничего не забываю.

— Может, пойдем к остальным?

Они пошли — и инцидент был исчерпан. Маргарет больше не играла, а гости потихоньку собирались. Несмотря на то, что можно было с достаточной уверенностью сказать, что толпа снаружи не представляла более никакой опасности, Борден настоял на том, чтобы шли гости через черный ход. Саму же Маргарет он убедил остаться на ночь.

— Я буду чувствовать себя спокойнее, если ты останешься, — сказал он.