Анна Семироль - Офелия

- Ага, тогда давай наоборот. Вратарём буду я. Гол засчитывается, если мяч улетит вот сюда.

Йон поправил кепку, бросил мяч Кевину и обозначил руками пространство, где находились бы за его спиной ворота. Питер отмерил одиннадцать шагов, указал Кеву место, с которого он будет бить, и отошёл в сторону.

- Готов? – спросил Йонас, вставая в «воротах».

Кевин посмотрел на него искоса, прикидывая, как бы ударить по мячу, чтобы тот попал в цель, кивнул. Положил мяч у ног и обернулся на Питера:

- Бить можно с разбегу, да?

- Можно, - согласился тот.

Мальчишка снял очки, спрятал их в нагрудный карман, зачем-то взъерошил и без того растрёпанные кудри. Отошёл назад, ещё раз прицелился и с разбегу пнул мяч. Йонас быстро отступил на полшага влево, и мяч оказался у него в руках.

- Не честно! – объявил Кевин. – У тебя руки длинные! И я играть не умею.

- Ну, конечно, ах-ха! – закатил глаза Йон. – Не словил бы – ты бы радостно сказал, что руки у меня из жопы. Суть-то не в том. Ты прицеливался перед тем, как ударить, так?

- Угу.

- А я смотрел туда, куда смотрел ты. И понял, куда полетит мяч, когда ты долбанёшь. Ты анализировал меня, а я – тебя. Понял?

Кевин кивнул, водрузил очки на нос, поморщился.

- Значит, футболисты ещё и сумасшедшие все, - изрёк он.

- Сфига ли? – вскинулся Йонас.

- Сколько игроков в команде? Одиннадцать и вратарь, да? Ну так вот, если всех анализировать – сдуреешь.

- Всех не надо. Надо доверять своим и смотреть, когда тебе кто-то пасует. А потом гнать к чужим воротам и долбать по ним при первом же удобном моменте. Да, это сложно, стратегии команда вырабатывает подолгу.

- В науке тоже всё разрабатывается годами! – упрямо гнул Кев. – И выверяется всё до мелочей. А что не выверяется, то приводит к катастрофе! Потому наука круче спорта.

- Хватит вам, - Питер подошёл, забрал у Йонаса мяч. – Наука и спорт разные, как можно их сравнивать? Это как шницель и яблочный пирог. И то, и другое вкусно, но они вкусные по-разному.

Йонас и Кевин переглянулись, спор прекратили. Горничная заглянула на лужайку, поставила на стол поднос с кувшином лимонада и тремя стаканами. Мальчишки потянулись к источнику освежающего напитка.

- Дождь натягивает, - вздохнул Кевин. – Не погуляешь особо.

- Завтра будет солнечно, - заверил Йонас, шумно отхлёбывая лимонад. – Можно рвануть на рыбалку. Пит, как мысль?

- Я «за». Офелия любит свежую рыбку, - согласился Питер.

Кевин поставил на поднос опустевший стакан и оглянулся в сторону пруда:

- Питер, а можно на неё посмотреть?

- Конечно. Только я не знаю, придёт ли она к нам. Последние дни она как будто плохо себя чувствует.

Йонас поправил сползающую лямку комбинезона, сунул поглубже в карман готовый выпасть секатор.

- Ты свисток видел у этой… Миссис Отвратная Помада?

Питер кивнул.

- А что за свисток? – полюбопытствовал Кевин.

- Ультразвуковой. Ты его не слышишь, но ультразвуком общаются многие живые существа, - пояснил Йонас.

- Я знаю, - отмахнулся Кевин. – Летучие мыши, например.

- И часть оттудышей. Ну так вот, если ты такой умный, то ответь, что делают ультразвуковые волны с башкой русалки?

Йонас сощурился и пытливо уставился на Кевина, склонив голову к плечу. Кевин поскрёб пятернёй в шапке кудрей и предположил:

- Если они восприимчивы к ультразвуку, то в башке должна быть паника.

- Почти угадал. Они восприимчивы. Но нет, не паника будет. Они с ультразвука тупеют. Временно. Становятся очень послушными, почти цепенеют. Им всё равно, что кругом творится.

Йонас поглядел на Питера, стоящего рядом, и добавил:

- Так их и ловят. Загоняют, окружают стальной сетью и глушат ультразвуком.

- Откуда ты всё это знаешь? – подозрительно спросил Кевин.

- Жил там, где до «пятна междумирья» - полчаса ходьбы, - ответил Йонас.

- А где именно?

- Научгородок с номером вместо названия.

Кевин приподнял брови, сложил руки на груди – как профессора в телевизоре.

- Ага. С номером. Как у русских, да? Ну, у них секретные объекты с номерами все, - с нажимом сказал он.

- Да, как у русских.

- Врёшь, - резко сказал Кевин. – В Европе даже секретные объекты имеют названия.

- Кев, перестань, - вмешался Питер. – Йонасу нет смысла врать. Значит, есть секретный городок с цифрами, а не именем.

- Он немец. Они все вруны.

Йонас хмыкнул, покачал головой и пошёл к пруду. Питер окатил Кевина рассерженным взглядом, дёрнул за рукав бледно-голубой рубашки.

- Кев, ну что за дела? – спросил он. – Что ты его цепляешь всё время? Какая разница, откуда он родом? Он мой друг! И как мне казалось, он становится и твоим другом тоже. Так же классно в кафе было…

Кевин кончиком указательного пальца поправил очки.

- Мне не нравится, что он всё время врёт, Питер. И про грабли, и про то, что жил рядом с «пятном». Хочет казаться крутым и таинственным? Фу.

- А с граблями-то что не так? – удивился Питер. – Йон постоянно по хозяйству возится, тётка его заставляет. Мог и правда граблями так…

- Включи башку, друг. – Кевин поглядел в сторону пруда, где Йонас одиноко стоял на мостках. – Ты видел шрамы? У граблей зубцы толстые, подумай, какие следы от них были бы. А это оставлено чем-то тонким. Сечёшь?

И не дожидаясь ответа Питера, мальчишка тихо и ядовито продолжил:

- Так вены режут. Левая рука как раз, от ладони до локтя. Не поперёк, а вдоль. Он псих, похоже.

Питеру захотелось наорать на Кевина, обвинить его в том, что он со своими журналами про секретные эксперименты и научные теории совсем с ума сошёл, что он упёрся в то, что Йонас – немец, и для еврея это повод включить ненависть на полную катушку. Но Питер не был бы собой, если бы сделал так. И он просто сказал:

- Он мой друг. И я ему верю. Перестань, Кев.

Кевин поджал губы, как обиженная девчонка, развёл руками: ладно, мол, попробую по-другому.

- Я тоже твой друг. И я честен. Да, этот малый мне не нравится. Спроси себя: знаешь ли ты, кем он был до того, как стал твоим другом? И зачем он врёт?

Питер глубоко вдохнул, досчитал про себя до десяти. Хлопнул Кевина по плечу и скомандовал:

- Пошли к пруду.

Йонас сидел на мостках с самого краю и смотрел в воду. Футболка над правым плечом хвасталась свежей дыркой по шву, бейсболка валялась на досках рядом с хозяином. В ней лежал завёрнутый в фантик кусок любимого леденца Йонаса – полосатого, красно-белого. Питер залез в карман шорт, выудил пяток карамелек с начинкой и добавил их к леденцу.

- Это для Лу, - сказал он и уселся рядом с Йоном.

- Ах-ха, - задумчиво откликнулся тот.

Кевин помялся и тоже сел на мостки – рядом с Питером.

- А кто это – Лу? – спросил он доброжелательно.

- Собака моя, - равнодушно ответил Йонас.

В руках он держал срезанную веточку, которую тщательно обстругивал лезвием секатора. Тонкие полоски коры ложились на бежевую ткань комбинезона, потёртого на коленях. «Обиделся, - подумал Питер. – Вот как бы их помирить?»