Гарднер Дозуа - Лучшая зарубежная научная фантастика: Звёзды не лгут

Женщина редко задумывалась о будущем, но иногда, уплывая мыслями, представляла, как остается здесь на годы, возможно, на много лет. Но в следующий миг всегда возникал очевидный и опасный вопрос: почему Торгаш живет в одиночестве? Она была не первой женщиной, добравшейся до его двери и не ставшей ему врагом. Но он уходил от ответа, когда она спрашивала, сколько здесь побывало других. Словами и долгими взглядами он давал понять, что в итоге все гостьи вернулись на материк. Но она невольно спрашивала себя: что случалось, если любовь давала трещину? Может, прежние любовницы не покидали его? Может, их биокерамические мозги были снабжены ярлыками и помещены в потайную гробницу?

Она решила дождаться, пока до зимы останется несколько дней, и смыться без предупреждения. Именно поэтому она крала только всякую мелочь, которой Торгаш не хватится. И всё же составила длинный список ценностей – предметов слишком важных, чтобы бросить: надо будет их забрать, когда придет срок.

Среди них был и любимый автомат, стрелявший большими разрывными пулями, и беззвучный пистолет с кинетическими, а она уже знала по запаху, где лежит сумка с боеприпасами для обоих.

Она собиралась похитить пробирки с его склада минеральных веществ, но только малую часть из полного списка: если пожадничать, то он, чего доброго, устроит погоню.

Шкуру улита.

Инструменты, само собой.

Смену одежды.

И сушеных отлей-грибов, чтобы хватило на тридцать дней. Она решила, что если сумеет все это унести и достигнет суши до того, как начнутся бури и опустится тьма, то без труда перезимует и обеспечит себе небывалое лето.

Владея оружием и экономя боеприпасы, она станет серьезной силой в мире людей и нотов.

Если-если-если-если…

Но куда же податься? В голове была мешанина из фактов и всех отрывочных сведений, какие она узнала за жизнь. Всё это выглядело невыносимо расплывчато. Ей требовалась карта, начерченная и надписанная так, чтобы она поняла. У нее уже было несколько простеньких карт, она лишилась всех. В жилище Торгаша стояла странная машина, которая показывала похожие на карты рисунки. От линий и непонятных письмен болели глаза. Но как-то утром Торгаш ушел по какому-то важному делу, и она попыталась запомнить похожий на лабиринт чертеж – переплетение ходов и помещений, намного больше, чем его домишко. Но на единственной картинке, похожей на карту, изображался серый, сухой и странно плоский мир с всего несколькими причудливыми горами, которые возвышались над одним полушарием.

Торгаш каким-то образом прознал, чем она занималась в его отсутствие, и обрадовался. Тот плоский мир оказался очередным из бессчетных предметов его восхищения.

– Что это такое? – спросил он, возвращая серый мир на экран. – Есть мысли, Греза?

Очевидно, это было что-то важное. Но, поскольку Торгаш охотнее реагировал на незнание, она пожала плечами:

– Нет. Никаких мыслей.

– Я прибыл оттуда.

– Это Земля? – спросила она недоверчиво.

Ее реакция огорчила его. Он покачал головой, затем произнес:

– Это не мир. Это звездолет.

– Ты прибыл на этом шаре?

– Не совсем так.

Она ждала, зная, что продолжение не замедлит последовать.

И оно последовало. Он долго распространялся о древнем, пустом сосуде, который был найден дрейфующим меж галактик, и рассказал, как люди забрали его себе и отправили великолепный трофей в круговое галактическое странствие. Торгаш долгое время путешествовал внутри этого корабля, а потом, на судне гораздо меньшем, явился сюда.

– Этот шар движется по кругу?

– Если еще не сбился с курса, – ответил он, – то да.

– Значит, в итоге он обнаружит нас здесь, – заключила она.

Торгаш покачал головой.

– Для начала, звездолет не направлялся сюда, и потом, я сомневаюсь, что его капитанов заинтересует нечто столь далекое и убогое. Прости.

– За что? Разве ты ведешь этот пухлый корабль?

– Великий Корабль. Это его название.

Она втайне решила, что имечко так себе. Пренебрежительно пожав плечами, заметила:

– Чем бы ни был этот шар… раз он сюда не вернется, то может с тем же успехом и вовсе не существовать… тогда зачем тратить время и думать о нем?

О том, что у нее будет ребенок, предупредила мать. И в том же неотвязном сновидении сообщила: дитя обречено на смерть. Но затем покойница рассмеялась и напомнила, что эта участь ждет всех детей. Главное, чтобы оба хорошо питались и младенец родился крепким, а после она должна научить сына – это будет мальчик – всему, что пригодится в жизни. Потом, если мальчик окажется не только сильным, но и везучим, прискорбный день удастся отложить на тысячу непростых и замечательных лет.

Тут женщина проснулась и обнаружила, что стоит глубокая ночь, а мужчина спит рядом.

Что же дальше?

Ее первым порывом было бежать, и немедленно. Жизнь, проведенная в непрестанном бродяжничестве, требовала не меньшего. Но она находилась взаперти, по крайней мере пока. Застряла в постели этого спящего великана, лишенная выбора, могущая только смирно лежать, тихо дышать и тщательно обдумывать, как и почему действовать дальше, что бы она ни предприняла.

Для развивавшегося плода не было ничего важнее питания.

Торгаш мог днями разглагольствовать о крошечных безымянных органах, редкоземельных элементах и о том, как трудно организму построить новый мозг. Но она не нуждалась в отвлеченных понятиях, чтобы понять глубину эгоизма и грубости нерожденных. Они забирали свое из каждого глотка воды и пищи. А если этого воровства было мало, то с удовольствием забирались в кости несчастной матери и поглощали ее запасы драгоценных веществ.

Каждая беременность была небольшой войной, и чрезмерное превосходство одной из сторон грозило гибелью обеим.

Ее мать носила не меньше десяти плодов и прибегала ко всем проверенным хитростям – высасывала из одежды пот и пила собственную мочу. Конечно, и съедала она сколько могла, что означало порой отвратительную и опасную пищу. И все же зрелости достиг всего один плод. Трое детей умерли в младенчестве от недоедания. Еще шестеро развивались слишком медленно, а когда наступил голод, их живому вместилищу пришлось прервать беременность и впитать обратно то, чему не суждено было достроиться.

Остаться с Торгашом – и голоду не бывать.

Но это был его остров, его дом. Во многом она оставалась заблудившейся странницей, едва знакомая с ним, неспособная поверить, что когда-нибудь перестанет ощущать себя невежественной нахлебницей.

Остаться здесь – и ребенок почти наверняка доживет до зрелости.

Но зачем? Это, может быть, первый ребенок из пяти или пятидесяти. Настанет день, когда плодородный край и окружающая его вода не смогут прокормить их семью. Ее потомству придется пешком и на лодках возвращаться на материк, чтобы выживать в опасном, густонаселенном мире, не будучи к этому и вполовину готовым.