Альгис Будрис - Железный шип

Итак, отец Второго был давно уже мертв, его мать – с Филсоном Красным, брат как мог постарался вырастить его приличным человеком, по мере возможностей, конечно. Довершением же всего было это утреннее происшествие. И как ни крути, у Второго не было ни одного нежно любящего его дядюшки или тетки не фермерского сословия и у него совсем не было друзей.

В это утро друзья появятся сами собой, но есть одно обстоятельство: все были в скором времени отправятся в пустыню, а Второго ни чуть не прельщала необходимость распинаться перед ними сегодня вечером. Люди стояли вокруг него и смотрели ему ожидающе в рот, Первый Старейшина, устало шаркая подошвами ног, уже направился ко входу в Шип, туда, где обитали все Почтенные и Джексон Второй не нашел ничего лучше, как сказать:

– Послушайте, – он оглянулся вокруг себя, подумав о том, что мог бы сейчас перед всеми назвать имя Петры Джованс, а потом понаблюдать за реакцией каждого. – С начала мне нужно сделать что-нибудь вот с этим. – Второй указал на рану на своем плече. – А потом, до вечера, я навещу всех моих друзей.

Он решительно двинулся вперед, разрезая толпу, мимо Мовери, мимо своего брата, мимо возгласов разочарования. Краем уха он разобрал, как они шепчутся о том, что на своего амрса он наверняка решил пригласить более знатных гостей, но ему было наплевать на эти слова, потому что он ожидал их услышать. Его брат Джексон Черный протолкался за ним следом и пошел рядом.

– Эй, не дело так поступать! – сказал он.

– Если бы я всегда поступал так, как нужно, ты лежал бы сейчас мертвый с дюжиной дыр, – ответил ему Джексон Второй на ходу.

Он шагнул в овальную дверь Шипа так, будто прожил здесь всю жизнь. Его учили этому: рисовали палочками на земле план Шипа, который он должен был запоминать, место расположения комнат Первого, помещений для хранения оружие, обитания врача, и, наконец, его собственной комнаты, в которой он будет спать после того, как вернется из пустыни со своей первой загнанной птицей.

Все было организовано так, чтобы фермерам казалось, что эти великие знания появились в его голове сами и вдруг, чтобы ребятишки бежали рядом с ним, но сохраняя почтительную дистанцию, вытягивая шеи и восхищаясь твоей уверенностью в себе. Перед дверью они, конечно, остановятся, потому что общеизвестно, что любой не посвященный в Почтенные немедленно заболевает и в скорости умирает, если лишь однажды попробует ступить внутрь железного святилища. В детстве Джексон Белый бывал в Шипе два или три раза, и даже пробегал по одному из его коридоров. И он не заболел после этого и не умер. У него было достаточно сообразительности на то, чтобы делать это украдкой и не попадаться никому на глаза, так как про себя он молчком решил, что если кто-то из Почтенных его за таким занятием поймает, то заболеть и умереть его просто-напросто заставят. Кроме того, из этих опасных вылазок он не узнал ничего полезного, за исключением того, что изнутри Шип такой же железный, как и снаружи, разве что железо окрашено.

Внутри Шипа отовсюду доносилось глухое постукивание и гудение; металлический пол под ногами вибрировал. Кроме того, во внутренней части Шипа имелись огромные пространства, начинка которых была ему неизвестна. По предположению Второго (тогда еще Белого), в этих объемах находились машины Шипа. Что-то должно было давать энергию, приводящую в движение плуги. Что-то должно было добывать воду, поступающую в краны и текущую на поля, без чего не мог вызревать урожай. Белый никогда не верил в то, что мертвые в Возмире будут ради таких мелочей отрываться от трапез и призывать на помощь свою магию. А если это было действительно их рук дело, то зачем, спрашивается, здесь торчит этот Шип?

Теперь же, когда по его разумению выходило, что Шип дает силу и шлемам Почтенных тоже, верить в волшебное происхождение этой силы, которую могла остановить первая попавшаяся груда камней, было более чем глупо. Возможно ему разрешат посмотреть на эти машины, конечно если он будет хорошим мальчиком и будет играть по правилам и дальше. Второй подумал о том, что когда-нибудь, может быть он сможет получить право управлять этими машинами, если, конечно, это вообще допустимо для Почтенных, а если подобное не осуществимо в принципе, то какой толк тогда от таких машин? Какой смысл в том, что он будет играть по правилам?

Петра Джованс даже не попыталась заговорить с ним, пока он шел к дверям Шипа от котла, у которого совершался подстриг, и это разозлило его.

– Ты даже не постучал? – удивился Первый, сидевший за просторным столом.

– А ты меня не ждал? – ответил Почтенный Джексон Второй.

Первый улыбнулся – на этот раз можно было не сомневаться, что это действительно была улыбка; Первый улыбнулся так широко, как никто другой Второму еще никогда не улыбался, и это его испугало.

– Присаживайся, Почтенный, – старик указал ему на стул. – Полагаю, что вместе мы сможем найти выход из положения, устраивающий нас обоих.

Стул был точно таким же, какие Второй привык видеть в бетонных хижинах, разве что выглядел не настолько обшарпанным – здесь им пользовалось гораздо меньше народа. Колесики на ножках стула были на месте и все еще крутились. Джексон Второй взял стул, провез его вокруг стола и уселся напротив Первого.

– Хорошо, это и мне подходит.

– Если это подходит тебе, то и мне подходит тоже, – подхватил Первый Старейшина. – Но давай проясним ситуацию с самого начала, Почтенный Джексон Второй. Если говорить обо мне, то я живу уже очень долго, но и в моей жизни был тот первый день, когда я отправился в пустыню и кое-что там для себя узнал. Любой Почтенный, которого ты здесь увидишь, любой из них, кто когда-либо рассказывал тебя хоть что-то о гоне амрсов и их повадках – все они уходили в пустыню впервые и открывали это новое для себя. Уверен, что ни от одного из них жалоб ты не услышишь. Ты так же не увидишь здесь никаких осложнений в том, как я управляю нашим поселением. Подумай об этом. Помни о том, что многое из-за того, что кажется тебе полезным и нужным, на самом деле вредно и опасно. И что бы это ни было, я уже заранее знаю, чем оно может для тебя закончится.

Джексон Второй сидел, молчал и изучал Первого точно так же, как изучал все остальные предметы мира. Улыбка все еще играла у Первого на губах, но не столь лучезарно. Джексон Второй попытался представить себе, о чем бы думал он сам, улыбайся он вот так; такой прием срабатывал у него крайне редко, однако на сей раз он сработал. Возникшие при этом в голове у Второго мысли имели отчетливый привкус правды. Старик наверняка думает о том, какого дурака этот Джексон Второй может сейчас свалять и как просто и легко будет после этого с ним разделаться – после того, как он бросится сразу и напролом в ту сторону, которая сейчас представлялась наиболее разумной. Для Второго, конечно. Отлично, решил Джексон Второй, тогда я не буду этого делать. Следующий ход за тобой, Первый.