Эмили Сувада - Этот жестокий замысел [litres с оптимизированной обложкой]

Видимо, в ней стоит беспроводной сканер намного лучше, чем у них.

– Ребята! – кричу я из коридора.

Я шагаю к двери, но тут одна из точек резко приближается. Раздается свист, и что-то врезается в мою руку. Закричав и прижав руку к груди, я отскакиваю далеко назад. Мато с широко раскрытыми глазами подхватывает меня, чтобы затащить в здание, но еще один свист пронзает воздух, и что-то врезается уже в его руку.

Он кричит от боли, и мы вместе валимся на пол в коридоре. Что бы ни ударило меня, я чувствую скорее не боль, а жжение, что еще хуже. На руке между большим и указательным пальцами набухает шишка вокруг крошечной точки от укола. Я отползаю подальше, пытаясь скрыться от дронов. Чем бы в нас ни стреляли, это не должно было нас ранить.

Это должно было вживиться в нас.

Коул вскидывает голову, его глаза чернеют. Он оглядывается и, открыв двери джипа, достает винтовку. Я пытаюсь крикнуть ему, чтобы он спрятался…

Но как только открываю рот, пустыня исчезает.

Проморгавшись, я оглядываюсь по сторонам и тут же встаю. Мы с Мато больше не в убежище, а в высокой округлой комнате без окон. Бетонные стены украшают горшки с вьющимися растениями и сотни металлических клеток, в которых сидят животные – птицы, змеи, ящерицы. Их крики разносятся по воздуху.

– Что за чертовщина? – выплевываю я, пытаясь успокоить колотящееся сердце.

Это похоже на вспышки воспоминаний, вот только сейчас со мной Мато.

– Все в порядке, – вставая и отряхиваясь, говорит он. Прядь его черных волос выбилась из косы и теперь падает на маску. – Мы все еще в пустыне. Это смоделированный виртуальный мир. Регина хочет поговорить с нами.

Все еще пытаясь отдышаться, я прижимаю руку к груди и осматриваю комнату. А затем тянусь туда, где должна находиться стена в убежище, и упираюсь в твердую, невидимую поверхность. Под ногами скрипит песок, хотя подо мной гладкий, блестящий бетонный пол. Все выглядит очень реалистично, а отрисовка изображения невероятно плавная, я шагаю вперед, осматривая стены.

Кажется, будто я прошла через портал и очутилась в совершенно другом месте.

– Где мы? – выдыхаю я, потирая руку в том месте, куда меня подстрелили.

Жжение прошло, но шишка не рассосалась.

– Это лаборатория Регины, – говорит Мато, поправляя куртку.

Она отличается от той, что была на нем еще минуту назад – простая черная куртка. Я опускаю глаза и осматриваю себя. На мне серые штаны «Картакса» и чистая черная майка. Кожа на руках гладкая и чистая, распущенные волосы раскинулись по плечам.

В убежище не было VR-камер, чтобы записать и отправить наши изображения Регине. А значит, это трехмерный образ, который генерируется моей панелью на основе информации о моей внешности. Внезапно мне приходит на ум пугающая мысль, что в образе могли сохраниться черты Цзюнь Бэй, поэтому я судорожно ищу отражающую поверхность. Но из стеклянной двери шкафа на меня смотрит мое собственное лицо.

Я даже не ожидала, что так обрадуюсь при виде моих черт и черт Лаклана.

Обернувшись, я осматриваю комнату. Она огромная, и крики животных эхом отражаются от изогнутых стен. Здесь собраны, наверное, сотни различных видов, в том числе и десятки разных голубей. Это определенно лаборатория, но она не похожа ни на одну из тех, что я видела раньше. Черные лабораторные столы с полками, забитыми стеклянной посудой и контейнерами с образцами, тянутся вдоль стен. Пол слегка скошен к огромному темному отверстию в центре пола, закрытому решеткой. Над ним висит стальная платформа с цепями. Похоже, она предназначена для того, чтобы опускаться через отверстие вниз. С одной стороны комнаты тянется широкий коридор, в котором что-то вроде оранжереи: вдоль стен в несколько рядов клумбы, на которые капает вода, а затем стекает ручейками в канализационное отверстие на полу.

Здесь столько природы, жизни и цвета, что эта лаборатория совершенно не походит на те стерильные и захламленные помещения, в которых я привыкла работать. В соседней комнате видны арка с цветущими виноградными лозами и небольшой алтарь с красными свечами, фотографиями в позолоченных рамках и чашей с фруктами. У стены стоит огромный терминал для кодирования, напоминающий модели, которые я видела в «Картаксе». К нему подсоединены гудящий генкит и четыре цилиндрических стеклянных резервуара, заполненных пузырящейся прозрачной жидкостью.

А в них четыре человеческих тела.

– Черт побери, – глядя на резервуары, говорю я. – Почему она держит эти тела здесь?

Их кожа в каких-то пятнах, а невидящие глаза открыты. Они выглядят как безволосые подростки, плавающие в серых скафандрах.

– Это не тела, – раздается рядом с нами тихий голос. – Они живы, и мне нравится думать, что они нас слышат, поэтому я бы предпочла, чтобы ты их не оскорбляла.

Я поворачиваюсь и отступаю назад, когда из коридора выходит женщина с двумя охранниками. Я никогда не видела ее раньше, даже на фотографии, но не сомневаюсь, что это Регина. Ее кожа покрыта блестящими чешуйками красивых оттенков черного и зеленого леса, а на лице их рисунок напоминает перевернутую корону. Ее глаза так же черны, как и чешуя вокруг них, скулы заостренные и угловатые, а с плеч струится шелковое платье, шлейфом собираясь у ног. Между чешуйками светятся маленькие точки кобальтового цвета, словно на ее коже мерцают звезды. Она низенькая – даже по моим меркам, – с длинными иссиня-черными волосами, ниспадающими на плечи и увенчанными хрустальной тиарой. Вокруг ее шеи обвилась белая змея, а на плече сидит ворон.

Она целиком и полностью великолепна.

Некоторые хакеры, которых я видела на базе в Саннивейле, тоже сильно изменили свои тела, но ни один из них не сравнится с Региной. Все они выглядели как люди, запустившие определенный алгоритм, а она – словно превратила себя в совершенно другой вид. Каждое изменение, которое она вносила, было продуманным и безукоризненным – например, чешуйки у ее глаз и рта чуть меньше, как и бывает в природе. Такие детали она, наверное, прописывала в коде не один месяц. Когда она вошла, два охранника замерли в коридоре. На них серая военная форма, но они ничем не напоминают солдат «Картакса». Тело женщины покрыто бледным густым мехом, а вместо ногтей когти. У мужчины маска кодировщика, как у Мато, но у него она закрывает весь лоб и оба глаза.

– Сомата, – подходя к нам, мурлычет Регина. Ее движения пугающе плавные и грациозные. – Как я рада снова тебя видеть. Но, надеюсь, ты не забыл, что тебе не стоит появляться в городе.

Мато мрачнеет:

– Чем ты в нас выстрелила, Регина?

– Ничем таким, что причинит тебе боль, пока ты ведешь себя хорошо. – Она подходит к одному из лабораторных столов и снимает змею с плеч, а затем, воркуя, опускает ее в одну из клеток. – Мы называем это долгоносиками. Они маленькие, но очень действенные. А еще они активируются в зависимости от местоположения. И если вы попытаетесь попасть в город, то долгоносики впрыснут в ваше тело смертельную дозу нейротоксина [8] Нейротоксин – токсин, действующий на нервные клетки. Чаще всего вызывает паралич и острую аллергическую реакцию в виде сыпи. Используется некоторыми животными, например большинством змей, при охоте. . – Она поворачивается, снимает ворона с плеча и сажает себе на запястье. – И я бы на вашем месте не пыталась их удалить. Это может оказаться последним, что вы сделаете. Пока долгоносики спят, вам ничего не угрожает, но если они активируются, то вам лучше развернуться и убраться подальше.