Эмили Сувада - Этот жестокий замысел [litres с оптимизированной обложкой]

Мы уезжаем достаточно далеко от города, петляя по бесплодным долинам пустыни между крутых скалистых холмов, пока крики голубей не стихают вдали. На щитах вдоль дороги рекламируются жилые дома, которые так никто и не достроил из-за разразившейся чумы. Почти десятилетие этим уголком Невады заправляют генхакеры, но большинство из них вряд ли бы купили сделанный «под ключ» домик. Реклама выцвела и порвалась, но на ней все еще виднеются фотографии симпатичных коттеджных поселков. Всплески нормальности посреди необузданного королевства Регины.

Коул сворачивает с дороги и направляется к одному из строений.

– Я сказал остальным, что мы здесь. Ли с Анной отправились за «Комоксом». Но я не смог дозвониться до Мато. Давай найдем место, где сможем набраться сил и решить, что делать дальше.

Мы сворачиваем на бетонную дорогу в один из недостроенных поселков. Вокруг нас возвышаются десятки домиков разной степени готовности. Голая земля перед ними завалена строительным инструментом рядом с кучами щебенки и песка. Некоторые дома выглядят законченными, и на их крышах сверкают солнечные батареи, а на задних дворах среди камней вьется ручей, сияя в лучах полуденного солнца. Электричество, кров и вода. Отличное место, чтобы набраться сил.

Мы едем по дороге мимо выцветших вывесок с надписью: «ПРОДАЕТСЯ». Стены у большинства домов целы, а двери закрыты. Они не выглядят так, будто кто-то взорвался внутри, но жители Энтропии, скорее всего, уже разграбили их. Коул паркует джип у одного из достроенных домов и, обернувшись, достает с заднего сиденья свежую одежду и полотенце. Он вылезает из машины и останавливается, чтобы снять золотую цепочку с футболки. Она не его, а прилипла к ткани вместе с засохшей пеной и кусками плоти. На ней кулон в форме сердца, из тех, что можно открыть и спрятать внутри фотографию. Но этот кулон пустой, а внутренняя часть измазана кровью. Видимо, он влетел в разбитое окно после взрыва в тоннеле.

Коул молча смотрит на цепочку, а затем сжимает в кулаке.

– Пойду умоюсь в ручье, – говорит он.

Развернувшись, Коул уходит по дорожке между домами.

– Подожди, я пойду с тобой, – окликаю я.

Стиснув зубы, я перекидываю рюкзак через плечо и стараюсь не отставать от него. Дорожка сужается до тропинки и несколько раз петляет, прежде чем вывести нас к ручью. Вдоль него растет густая трава, что кажется странным посреди бесплодной пустыни. Ручей выглядит достаточно мелким, чтобы его можно было перейти вброд, но достаточно глубоким, а течение медленным, чтобы можно было искупаться.

– Не уверен, что мне хочется сейчас разговаривать, – шагая к воде, говорит Коул.

Бросив одежду на землю, он аккуратно кладет рядом цепочку, а затем опускается на колено, чтобы расстегнуть свой рюкзак и достать полотенце. Он снова отгораживается от меня молчанием. Я скидываю рюкзак на землю рядом с ним и опускаюсь на корточки у кромки воды, чтобы развязать шнурки.

– То, что произошло в тоннеле, ужасно, – начинаю я и, не дождавшись ответа, продолжаю: – Прости, что пыталась помешать тебе прорваться через толпу.

Зажав переносицу, Коул вздыхает, а затем принимается расстегивать кобуру на плече. Он бросает ее на землю и стягивает майку, морщась, когда она задевает ранки на плечах и руках. Отправив ее к груде одежды, он медленно выдыхает, но так и не смотрит в мою сторону.

– Мне не хотелось этого делать, – говорит он. – Прорываться сквозь толпу. Но это моя работа. В обязанности тайных агентов входит… убийство людей. – Он скидывает свои заляпанные пеной штаны и шагает в воду. – Но не думай, что отнять жизнь – для меня что-то незначительное. Я ненавижу это больше всего на свете.

Я стягиваю ботинки.

– Знаю.

Он лишь качает головой. Я снимаю куртку и, оставшись в футболке и легинсах, иду за ним. Старясь не замочить руку, я погружаюсь в холодную воду, которая приятно омывает мою израненную кожу.

– Коул, что происходит? Ты изменился после того, как я убила солдата в лаборатории. В чем дело?

Он запрокидывает голову, чтобы намочить волосы и потереть их, а затем выпрямляется и снова протяжно вздыхает.

– Меня с детства тренировали в «Картаксе», – начинает он. – Нас всех. Но им не стоило тренировать Цзюнь Бэй.

Нервы вибрируют внутри от ее имени и напряженности в голосе Коула, когда он его произносит.

– Почему?

Он брызгает водой себе в лицо и потирает глаза.

– Она была умнее всех нас… умнее, чем думал Лаклан, поэтому, когда у нас началась военная подготовка, у нее в голове смешалось то, что она узнала о насилии, и то, что она знала о кодировании, и это оказалось не самым лучшим сочетанием.

Я брызгаю себе на грудь, чтобы смыть засохшую пену.

– Хочешь сказать, что ее нужно было оставить беззащитной? Не стоило обучать?

– Нет, – расстроенно говорит он. – Я имею в виду, что опасно сочетать навыки убийства и интеллект… опасно возносить это в ранг научных исследований. «Коса» в твоей панели сродни ядерному оружию, и именно «Картакс» повинен в ее существовании. Этот код слишком опасен.

– Я знаю, что…

– Нет, не знаешь. – Он открывает глаза. – Мы с Анной и Ли тайные агенты. Нас учили убивать не задумываясь, но мы сами выбрали этот путь. А Цзюнь Бэй могла заниматься чем угодно. Вы обе могли бы изменить мир, но вместо этого ты пошла по ее стопам, ты становишься простым оружием.

– Коул, я не хотела убивать ни солдата, ни пилотов. И это не осчастливило меня…

Он качает головой:

– С этого все и начинается. Никто не радуется в первый раз. Но потом ты делаешь это снова, а затем и вовсе говоришь об уничтожении главы «Картакса». Ты хоть представляешь, сколько понадобится убить людей, чтобы добраться до него?

– Но если мы не сделаем это, погибнет еще больше людей!

– Вот только всегда есть другой вариант, – поворачиваясь ко мне, говорит он. – И все зависит только от точки зрения. Никто не отправляется в атаку, считая себя разрушителем. Люди всегда находят себе оправдание.

Я погружаюсь глубже в воду, прижав руки к груди.

– Коул, но мы должны сделать все возможное, чтобы остановить «Картакс», если они собираются убить всех живущих на поверхности.

– Нет, не должны, – возражает он. – Черт возьми, Кэт, придумай что-то получше. Ты умнее всех их, вместе взятых, и меня бесит, что ты используешь свой ум вот так. Если ты не можешь остановить их без кровопролития, тогда мы действительно проиграли, а Лаклан оказался прав.

Я замираю, глядя, как Коул делает шаг в мою сторону.

– Не становись такой, как я, – говорит он. – Не превращайся в оружие. Я знаю, что меня уже не спасти, но верю, что для тебя еще есть надежда.

Сердце сжимается от его слов.

– Ты не нуждаешься в спасении.