Эмили Сувада - Этот жестокий замысел [litres с оптимизированной обложкой]

Дом Регины. Я оглядываюсь по сторонам, рассматривая стены, и натыкаюсь на фотографию, которая висит на стене возле кухни. На ней изображена компания людей, среди которых есть молодая двадцатилетняя женщина, похожая на Цзюнь Бэй. Видимо, такой была Регина, пока не изменила свою внешность. Они все держат на руках гигантскую змею, показывая ее невероятную длину. Женщина смеется. Один из мужчин похож на Бринка, а у другого рыжие волосы. У него другая форма носа и челюсти, а глаза зеленые, но это явно Лаклан. Бринк не соврал, когда сказал, что он изменил свою внешность.

Мато подходит ко мне сзади и снимает куртку с моих плеч.

– Когда Цзюнь Бэй приехала, Регина отдала ей этот дом. Она не могла жить в городе, потому что не хотела изменять себя, но при этом не хотела, чтобы ее нашли люди «Картакса», и поселилась здесь. К тому времени мы уже несколько лет общались в ВР, поэтому я стал приходить сюда и кодировать вместе с ней. И однажды она предложила мне переехать. Все детство она прожила в окружении четырех человек, поэтому больше всего на свете ненавидела одиночество.

Я поворачиваюсь к нему:

– Но ей же было пятнадцать. Как вы могли жить вместе? Сколько тебе тогда было?

– Шестнадцать, – говорит он. – Но ты не так все поняла. Между нами была совершенно другая связь. Мы были двумя разумами, которые работали как единое целое.

– Мато, я помню, что вы целовались.

Его щеки краснеют. Отвернувшись, он принимается складывать куртку.

– Ну, я никогда и не говорил, что мы не целовались.

Он кладет куртку на кухонный стол.

– Именно в этом доме Цзюнь Бэй раскрыла весь свой потенциал. Она начала исцеляться от ран, полученных в детстве, и проявила такую силу духа, что даже Лаклан удивился. Ее коды и раньше были великолепны, но здесь они стали экстраординарными.

Я поворачиваюсь к нему, подхожу к стулу, стоящему у кухонной тумбы, и обессиленно опускаюсь на него. В голове все еще царит сумбур, но зато хоть что-то становится понятно. Именно эти ответы я искала с тех пор, как узнала правду о себе. Оперевшись здоровой рукой на стойку, я делаю медленный, размеренный вдох.

– Так что с ней случилось? Как она стала… мной?

Мато прислоняется к кухонной тумбе рядом со мной, достает из кармана металлическую ручку и начинает крутить ее в левой руке.

– Я все еще не понимаю, с чего все началось, но, думаю, она просто зашла слишком далеко. Мы вместе переписывали наши разумы, учились дроблению и кодировали алгоритмы, которые заменяли те части нашего мозга, к которым раньше никто даже не прикасался. Регина отдала Цзюнь Бэй манжету, а я установил ей имплант. Я установил свой еще за несколько лет до этого, но так и не добился от него многого, пока не начал работать с ней. Ее ум оказался гибким, а еще она никогда не могла вовремя остановиться… поэтому переносила все больше и больше функций мозга на имплант, пытаясь высвободить больше нейронов для дробления.

Он окидывает комнату задумчивым взглядом, словно вспоминает ее здесь.

– Почти все ее тело контролировал имплант. Дыхание, пищеварение… все мышцы, для которых она смогла найти алгоритм. Цзюнь Бэй даже отключила зрительные нервы, чтобы освободить место в зрительной коре, и все, что она видела, обрабатывалось VR-модулем. Она была удивительной, но безрассудной. И при каждом таком эксперименте с имплантом теряла воспоминания. Как-то раз она позабыла, что такое деревья, а однажды ей целую неделю приходилось слушать музыку, чтобы говорить. Поэтому я убедил Цзюнь Бэй определить какую-то часть мозга и закрыть там ее сущность – ее воспоминания и личность, – чтобы она осталась в целости и сохранности. Но это оказалось ошибкой.

По телу ползут мурашки. Не переставая крутить ручку, Мато пересекает комнату и смотрит в окно.

– Я до сих пор не знаю точно, что произошло в тот день. Но когда я вернулся с рынка, то обнаружил, что она впала в кому. Цзюнь Бэй запустила алгоритм, стирающий воспоминания – уничтожающий ее саму. Я знаю, что она звонила Лаклану перед этим, но не знаю, что он ей сказал. Только это испугало ее настолько, что она решилась стереть воспоминания о том времени, что прожила здесь. Она зашифровала все файлы на своей панели, а затем удалила все, что написала в этом доме. Пока я пытался привести ее в сознание, на «Комоксе» прилетел Лаклан. И я просто не успел отвезти ее к Регине.

Он опускает глаза. Внезапно на его лице мелькает стыд – как будто он чувствует себя виноватым передо мной, хотя я даже не знаю, что он сделал.

Мато возвращается на кухню, продолжая крутить ручку.

– Когда появился Лаклан, то сказал, что эти изменения необходимы. Сказал, что мозгу нанесен непоправимый ущерб. А еще ужаснулся, когда узнал, что она совершила со своим мозгом, хотя много лет проводил над ней эксперименты. Пойми… я думал, что ее больше нет. Думал, что она потеряна навсегда. Лаклан сказал, что даже если она очнется, то будет словно ребенок, потому что стерла всю суть своей личности и все свои воспоминания. Что, возможно, она никогда не сможет говорить и тем более звонить кому-то.

Я сжимаю столешницу так сильно, что травмированную руку простреливает боль.

– Ты позволил Лаклану забрать ее.

Мато виновато смотрит на пол.

– Он сказал, что позаботится о ней, и пообещал, что не станет возвращать ее в лабораторию, а оставит в реальном мире. Что найдет кого-нибудь, кто позаботится о ее теле и постарается вернуть ее разум. А я был так сломлен, что едва мог на нее смотреть. Я понимал, что не должен был позволять ей заходить так далеко. Но даже не догадывался, что он так поступит с ней, что перепишет ее личность полностью. Что превратит ее в свою дочь. Клянусь. Я позволил ему забрать тебя, но в конечном счете это свело меня с ума. Обезумев от ярости, я попытался свергнуть Регину, и мне пришлось бежать из города. Когда я попал в «Картакс», мне стало интересно, в каком проекте она участвовала. И я погрузился в работу, что позволило мне подняться по служебной лестнице. Я следил за Лакланом через спутники «Картакса» после того, как он ушел и поселился на озере. Я месяцами наблюдал за ним, и однажды из хижины вышла ты. Подойдя к берегу, ты опустилась на колени, а затем сорвала цветок. И это чуть не убило меня.

Он закрывает глаза.

– Мне хватило одного взгляда, чтобы все понять. Это была не она. Ты оказалась совершенно другой. Когда я понял, что потерял тебя навсегда, то чуть не наложил на себя руки. Я больше не мог на тебя смотреть. Я больше не следил за хижиной через спутники, а погрузился в нейрокодирование… пытался понять, что же произошло с имплантом. Я добился такого прогресса за год, которого не достигал никто с тех пор, как Регина покинула «Картакс», но так и не понял, как спасти девушку, которой ты была.