Эмили Сувада - Этот жестокий замысел [litres с оптимизированной обложкой]

На его лице появляется горькая улыбка.

– И все это время Лаклан просто подавлял твои воспоминания… подавлял то, кто ты есть на самом деле. Я думал, что ты очнулась и стала совершенно другим человеком, что ты начала все с чистого листа, но мне следовало догадаться. Это был просто очередной эксперимент. Все это время он использовал имплант, чтобы скрыть от тебя твое прошлое – скрыть мое существование – и сдерживать твои таланты. Все это время я мог прийти и забрать тебя, но продолжал считать, что ты ушла. И когда он рассказал мне всю правду, я поклялся больше никогда не совершать такой ошибки.

– О чем ты? – чувствуя головокружение, спрашиваю я. – Когда ты с ним разговаривал?

– Когда он пришел ко мне в Центральный штаб, чтобы рассказать о том, что близок к созданию вакцины и что пришло время запустить код, который вы написали.

Адреналин заполняет мои вены, и я вскакиваю со стула:

– Ты сотрудничаешь с ним?

Мато пожимает плечами:

– Он пообещал мне то единственное, чего мне хотелось, – вернуть тебя. Конечно, я согласился сотрудничать с ним. Как ты думаешь, зачем я отправился в лабораторию «Проекта Заратустра»? Забрать тайных агентов? Я прилетел, чтобы найти тебя и убедить Бринка отправить нас сюда. Ты единственная, кто может остановить это. Лаклан даже не понимает «Нулевой код» и тем более не знает, как им воспользоваться. Ты должна вернуться со мной, потому что только ты можешь его контролировать. Ты единственная, кто знает, как это делать.

Я отступаю, качая головой:

– Но я не знаю как, Мато. И вообще не помню этого кода. Нам нужно найти другой способ остановить «Картакс».

– Их невозможно остановить, – возражает он. – Бринк не отступит. Если ты не запустишь «Нулевой код», то мы все умрем.

– Если ты сможешь достучаться до него…

– Ему плевать, – резко одергивает Мато. – Его уже не остановить, и вирус тоже не остановить, разве ты не видишь? Перекинувшись на голубей, он станет мутировать во что-то новое и более смертоносное каждую неделю. Вакцина не продержится и месяца. Бринк собирается стереть все живое с лица земли, потому что им движет гнев… Он привык мыслить стандартно и считает, что вирус может победить лишь вакцина, а человеческая ДНК должна быть неизменной. Он ни за что не станет превращать себя в кого-то, на кого не может повлиять вирус. Мы доверились «Картаксу» и его способам положить конец этой чуме, но им это не удалось. Пришло время передать эстафету генхакерам. «Нулевой код» поможет сдержать атаку, и они могут сидеть в своих бункерах столько, сколько им хочется. Но поверхность наша. Вместе мы сможем победить вирус… ты и я.

Качая головой, я отступаю назад.

– Должен быть другой выход…

– Как всегда, сражаешься до последнего, – говорит он, поворачивая кончик ручки, которую до этого вращал между пальцами.

На другом конце загорается тусклый синий свет. И при виде него по коже ползут мурашки. Мато нажимает на кнопку сбоку, и синий свет начинает ярко мигать.

Я возвращаюсь к кухонной тумбе и осторожно смотрю на дверь. Мне не добраться до нее, потому что он блокирует выход. Не знаю, что делает ручка, но мне это не нравится.

– Мато, что ты делаешь?

Он наклоняет голову и начинает крутить ручку в левой руке.

– Надеюсь, ты не убьешь меня за это, когда вернешься. Это устройство управляет разъемом в твоей голове. Я предполагал, что ты станешь спорить со мной, поэтому позаботился о том, чтобы добраться до твоего импланта.

Я медленно поднимаю руку к спутанным волосам на затылке.

– Мато, пожалуйста, остановись… давай поговорим. Мы найдем способ связаться с Бринком. Мы убедим его, что протокол «Всемирного потопа» не выход. Он просто паникует. И вряд ли захочет, чтобы смерти миллионов людей остались на его совести.

– На Бринке можно поставить крест, – возражает Мато.

Он перестает крутить ручку, берется за нее обеими руками и сжимает пальцами кончики. Когда он поворачивает ее в разные стороны, в затылке начинает пульсировать. У меня перехватывает дыхание, а ноги слабеют, и я упираюсь в столешницу, чтобы не упасть.

– Я освобожу тебя, Цзюнь Бэй, – говорит Мато. – Тебя сдерживают лишь выстроенные тобой стены внутри сознания. Но я помогу тебе разрушить их. Возвращайся ко мне, мы снова будем кодировать вместе и победим эту чуму, как должны были сделать с самого начала.

Он снова поворачивает ручку, и у меня начинает ломить затылок. В легкие с трудом проникает воздух, а перед глазами все плывет. Я вслепую шагаю в сторону и хватаюсь за стену.

– Мато, прекрати, – выдыхаю я. – Мне больно.

– Я знаю, – говорит он со сверкающими глазами и подходит ко мне. – За последние несколько дней я понял, что твоя истинная сущность возвращается к тебе, лишь когда тебе больно. И я помогу тебе отыскать дорогу обратно ко мне, Цзюнь Бэй.

– Я не Цзюнь Бэй, Мато, – умоляю я. – Она ушла. И сколько бы ты ни мучил меня, это ее не вернет.

– Ох, – вздыхает он, а затем склоняет голову набок и снова поворачивает ручку. – Думаю, ты ошибаешься.

Боль взрывается в черепе, охватывая всю голову. Я хватаю ртом воздух и, дрожа, приваливаюсь к стене.

– Мне бы хотелось сделать это как-нибудь по-другому, Цзюнь Бэй, – говорит Мато. – Но имплант лучше всего отзывается на твои мысли, когда тебе приходится бороться за свою жизнь. Я обдумал все возможные варианты и считаю, что это самый простой способ.

– Я не Цзюнь Бэй, – выдавливаю я, отчаянно пытаясь отыскать что-нибудь, чем можно защититься.

Рядом нет ничего подходящего, но на другой стороне кухни в подставке стоят ножи. Я ударяю Мато локтем в грудь и пытаюсь оттолкнуть его, но он вновь поворачивает ручку, и боль, словно лезвие, вонзается мне в затылок. Я падаю на колени на пол. Перед глазами расплывается серебряное пятно, но через мгновение все проходит. Я задерживаю дыхание и пытаюсь встать. Основание черепа будто горит. Нервные окончания пылают от боли. Мир кружится перед глазами, а тело сотрясается от кашля, но я все равно стараюсь подняться на ноги.

– Скоро ты поймешь, что это не доставляет мне никакого удовольствия, – не сводя с меня глаз, говорит Мато и подходит ближе.

Я тяну к нему руки, но он снова поворачивает ручку, и на меня обрушивается стена боли.

Щека встречается с плиткой, а из груди вырывается крик. Перед глазами все мерцает, рассыпается на пиксели, окрашивается в черно-белые тона и то расплывается, то вновь становится четким. Я инстинктивно подтягиваю ногу к груди и сворачиваюсь калачиком на полу.

– Сосредоточься на своем прошлом, Цзюнь Бэй, – принимаясь ходить вокруг меня, говорит Мато. – Может, алгоритм и причиняет боль, но он совершенно безопасен. Я даже проверил его на себе, чтобы убедиться, что ты не пострадаешь.