Виктор Квашин - Цивилизация бабочек

— Ну, что они тебе сказали? — спросила жена, подавая блины со сметаной и кружку крепкого чая.

— Кто?..

— Ну, тебя же к мосту вызывали?

— Сказали, думать будут, — ответил озадаченный Иван, автоматически прожёвывая блин.

Прошла неделя. Зоолог Грознов производил в восточной части заповедника плановый сбор экскрементов барсуков с целью последующего анализа их осеннего питания. У очередного барсучьего туалета перед ним явился пришелец из Нижнего мира, пригласил присесть на поваленное дерево.

— В общем, передать велели, что твои аналитические выкладки учтут при планировании переселения между мирами на следующую пятилетку. Говорят, теперь будут внушать потребление лишь каждой третьей воплощаемой в Среднем мире душе, тем самым растягивая процесс приближения кризиса в Нижнем мире. Короче, на твой век тайги хватит, можешь спокойно подсчитывать барсучьи какашки, — с этими словами пришелец хлопнул зоолога по плечу и шагнул в яму под корневищем.

Больше Грознов никогда пришельца не встречал. Но стал примечать в знакомых охотниках и рыбаках уменьшение стремления всё добыть. Поймают немного — и ладно, и тому рады. Пропал у людей азарт всю тайгу в дом снести. Наверно, всё-таки, в подземном министерстве внесли коррективы.

И слава Богам!

Совин проснулся задолго до рассвета. В мысленном видении проявился и завис скачанный вчера в интернете занимательный плакат с вариантами жизни звёзд. Звёзд не шоубизнеса, а галактических.

Рождение у всех солнц одинаково: появляется протозвезда. А вот дальнейшая их жизнь многовариантна: одни становятся сверхгигантами и затем сверхновыми, другие после сверхгигантов сворачиваются в карликов, есть и такие, которые из протозвезды сразу становятся коричневыми карликами и существуют в таком виде до конца веков. Тоже жизнь своего рода — притягиваются, отталкиваются, собирают космическую пыль. Странно…

Не спалось. С вечера насмотрелся новостей о противостоянии в ближнем зарубежье, о злобе и ненависти. Сам завёлся: «поубивать бы сволочей!» После полуночи «успокоился» замечательным фильмом о загрязнении воды. Показывали роскошные фонтаны богатых стран и сообщали о ежегодной гибели пятидесяти миллионов детей из-за отсутствия питьевой воды. И вот, хоть и лёг поздно, а — не спалось!

Городской шум проникал сквозь «идеальные европейские окна». Совину вспомнилось, что нужно заплатить за квартиру, что слесарь третий день не идёт чинить кухонный кран. Он свернулся калачиком, укрылся с головой. Зачем всё это? Кому это нужно? Неужели, «Высший Разум» планирует этих нацистов, эти ЖКХ, эти загрязнения среды и этих звёздных карликов и сверхновых? Чушь какая-то.

Совина давно занимали вопросы философии. После изучения различных религиозных воззрений на сотворение мира он утвердился в их абсурдности. А вот астрономия, физика, биология — они давали всё новую пищу для размышлений. Совин был подписан на интернет-рассылку новостей науки и систематизировал полученную информацию, пытаясь сделать выводы. С возникновением Вселенной и земной жизни вроде бы было более-менее понятно, а вот со смыслом пока не укладывалось.

В животе заурчало. Зря всё-таки поел на ночь квашеной капусты. А вкусная была капустка-то!

И вдруг Совина осенило! В одно мгновение сложились пазлы международных отношений, загрязнения среды, космической пыли и боли в животе — всё уложилось в стройную теорию смысла бытия!

Совин вскочил, наскоро умылся, надел домашний костюм и принялся расхаживать по комнате. Вот, оказывается, как! Вот кому всё это надо! Это ОНИ там, в животе, руководят нашими помыслами и действиями! Совин схватил лист бумаги и набросал схему, связал «действующих лиц мирозданья» линиями связей — всё сошлось! Он был прав.

По новой теории Совина миром руководят бактерии, и смысл существования всего видится как стремление бактерий к своему процветанию.

Современной науке известны многие виды бактерий, которые живут в самых разных условиях, при самых «невыносимых» температурах. Бактерии первыми из живых существ появились на Земле тогда, когда её поверхность ещё дышала жаром и выделяла сернистые газы. Бактерии питались минералами, живя в «невозможной» химической среде. Целые пласты пород, считавшиеся раньше осадочными, являются продуктом переработки бактериями первичных базальтов. Новые минералы и газы, произведённые бактериями за миллионы лет, дали возможность для усложнения жизни, для постройки организованных биологических конструкций. Эти конструкции служили, в конечном счёте, пищей бактериям. Но бактерии не всё могли съесть. И тогда они организовали вокруг своих колоний биологические заводы по подготовке пищи для бактерий из несъедобных веществ — животных.

По большому счёту мы живём, чтобы есть. Мы жуём, смачиваем, согреваем пищу и отправляем её бактериям. Мы считаем, что «они нам служат». Однако! Это мы им служим! Чтобы их кормить, мы сеем, пашем, охотимся, воюем. Размножаемся, чтобы им было где жить после нашей смерти. А они за это позволяют нам питаться отходами их жизнедеятельности.

По сути неважно, кто из нас победит в войне — они, для которых мы стараемся, выживут в любом случае. Если же мы загубим саму Землю, они законсервируются в капсулах и будут веками ждать попутный астероид, чтобы переселиться на иные благоприятные планеты.

После своего «прозрения» Совин успокоился. Он перестал смотреть новостные каналы и общаться в соцсетях, перестал заботиться о «достойной жизни», о зарплате и маленькой пенсии, о поломанном кране и о собственном здоровье. Жена не поддерживала его взгляды, назвала их глупыми и не соответствующими действительности. Но и с этим он спорить не стал — в конечном счёте, какая разница, кто прав? Теперь он предпочитал жить в удовольствие.

Совин, каждый раз усмехаясь, кормил своих «гегемонов», то есть бактерий в животе. Кормил вкусно, чтобы были довольны. Иногда, «чтобы жизнь мёдом не казалась», устраивал им катаклизмы, выпивая пару стопок водочки. А иной раз, при заболевании приходилось устраивать тотальное уничтожение бактериальной цивилизации антибиотиками. В таких случаях Совину было жаль этих «зверьков», он представлял себя участником «вселенского мора», от которого никому не спастись и главное, никому непонятно, что случилось и за что такая кара. Но вскоре популяция восстанавливалась, и Совин вновь посылал ей лучшие куски тщательно пережёванной пищи.

Однажды, мокрым июньским днём Совин шёл из булочной. Шёл по узкому тротуару вдоль шумного автомобильного потока. Несмотря на брызги из-под колёс, шёл не спеша, поскольку в последнее время вообще не считал нужным спешить. Наблюдал из-под зонта за суетой прохожих, за торговцами на лотках, за воробьями под ногами.