Роберт Вегнер - Все дети Барби

Сенсошлем прежде всего изолировал внешние раздражители и передавал то, что должны фиксировать зрение и слух. Обоняние и вкус не использовались. Памятуя о своих желудочных проблемах, Шэн поблагодарил за это от всей души.

— Ну ладно, Боб, давай поглядим, что ты там для меня приготовил, — пробормотал он в пространство и включил шлем.

Едва только перед его глазами перестали бегать строчки контрольных процедур, картинка задрожала, а после из тумана выплыли зеленые холмы. Шэн услышал тихое пение птиц и шум моря. Медленно оглянулся и посмотрел в стометровую пропасть, на дне которой вспененные волны без устали бились о черные скалы. Тихо выругался.

Что они придумали?

Некоторое время он провел, наблюдая за окрестностями. Ничего особенного: невысокие холмы, поросшие травой и чем-то, напоминавшим вереск, красивое небо с парой тучек и солнцем, что как раз клонилось к закату. Если шутка состояла в том, чтобы одолеть его смертельной скукой, то она почти удалась.

Шэн направился в сторону холмов. Пространство впереди медленно вздымалось, а темные пятна водорослей выделялись на фоне изумрудно-зеленой травы. По крайней мере, засаду здесь устроить было непросто.

По мере того, как он приближался к вершине холма, на небе все отчетливей выделялась синяя полоса дыма. Кто-то жег костер. Шэн присел, потом бросился вперед, трусцой и, чуть сгорбившись, преодолел последние несколько шагов — возможно, это было глупо, но если кто-то потрудился создать для него это место, то стоило принять участие в развлечении. Он мысленно отругал себя за то, что поставил экзоскелет костюма на максимум. Начал тяжело дышать, пот тек по лицу, впитываемый ненасытной губкой шлема.

Шэн осторожно выглянул из-за края взгорья и тихо присвистнул. Это не был дым от костра — клубы шли из трубы небольшого домика. Других строений, даже захудалого курятника, заметно не было. У дома были беленые стены, красиво уложенные деревянные плашки, резные ставни и рамы. Его окружал небольшой огородик, украшенный несколькими цветочными кустами. Кто бы здесь не обитал, он был сторонником чистоты и… Шэн еще раз осмотрел окружающее его пространство, пронизанное спокойствием простой красоты.

Пожал плечами и выпрямился, после чего, заинтригованный, направился к дому.

Не успев пройти половину дороги, Шэн увидел, как на пороге встала молодая девушка, одетая в зеленое платье и кремовый фартук. Подошла к одной из грядок, вырвала из земли две большие морковки, подняла голову и взглянула на него.

Шэн полагал, что она вскрикнет, бросится наутек, а из дома выскочат братья, кузены, дядьки или другие представители мужской части рода, чтобы поприветствовать его с типично-сельским гостеприимством с помощью вил и серпов. Такое чувство юмора вполне соответствовало бы здешним программистам, о чем его предупреждал Боб. Потом, естественно, фильм о его приключении увидит в Сети половина мира. Такое развитие событий было бы, хм, логичным. Вот только ничего на это не указывало.

Девушка выглядела, скорее, удивленной, чем испуганной, потом улыбнулась радостно, словно увидела давно ожидаемого гостя, и, словно ничего не случилось, вошла в дом.

Проклятие, это было не столько странным, сколько… Он поискал нужное слово. Нереальным. Если это была дурная шутка, подстроенная единственному психологу на станции притомившимися программистами, то, похоже, парни скучали зверски.

Девушка снова встала в дверях и проговорила:

— Ну, ты долго еще будешь стоять столбом?

И только теперь он обратил внимание, что она несколько старше, чем можно было подумать на первый взгляд. Моложе ее делала прическа — густые, темные локоны, связанные на затылке зеленой лентой. И глаза — светло-голубые, улыбающиеся, с невероятной длины ресницами. Но даже сейчас он не дал бы ей больше двадцати пяти.

Она заметила его взгляд и ответила ему таким же: внимательным и оценивающим.

— Меня зовут Барби. А тебя?

Он сидел за деревянным, до блеска отполированным столом и механически греб ложкой в тарелке. Насколько он мог заметить, уровень гуляша в поставленной перед ним миске уменьшался, а значит, для хозяйки программа должна была симулировать движения его челюстей и звуки глотания. Интересно, симулировала ли она еще и глупое выражение лица, когда она произнесла свое имя. К счастью, он уже вполне пришел в себя. «Барби, черт подери, каким чудом я оказался в месте, где Барбара Ландор прячется от Ямады?» — думал он судорожно. Случай? А приглашение на экране? Кто-то здесь играет во что-то странное — и довольно жестко.

Некоторое время он даже прикидывал, не сломался ли японец, и не было ли это странное приглашение формой извинения. Но подумав, пришел к выводу, что это вряд ли — во-первых, шеф проекта не прибег бы к таким методам, а, во-вторых, похоже он и вправду не знал, где находится его пациентка. Тогда — кто же его сюда пригласил?

По крайней мере, обстановка дома неожиданностью не оказалась. Одна комната, но наверняка была еще и мансарда, куда вела деревянная лестница. Однако в целом дом слегка отличался от сельских изб. Прежде всего, был тут солидный, деревянный, сверкающий чистотой пол, а напротив двери располагался изрядных размеров очаг, где сейчас пылал огонь, а над ним висел медный котелок. Рядом с очагом стоял еще один стол с горшками, банками и кружками, расставленными согласно неким неясным правилам. С крючков над ним свисали деревянные тарелки, ложки и прочая неидентифицируемая с первого взгляда кухонная утварь.

На широкой полке стоял поразительный набор медных котелков, сковородок и крышек. «Тут можно было бы и для армейской роты обед соорудить», — прикинул он.

Один угол комнаты занимала простая деревянная кровать, а на противоположной стороне, сразу под окном, раскорячился тот самый отполированный обеденный стол с двумя лавками у длинной стороны и двумя стульями — у короткой.

Позади стола, под самой стеной, валялось несколько плетеных из лозняка корзин, над которыми заняли стратегическую позицию пучки трав и приправ.

Всюду царил порядок, но был это отнюдь не бесплотный порядок компьютерной симуляции. Здесь жил тот, кто любил эти предметы и заботился о них. Об этом говорили тысяча и одна деталь. Среди кухонных принадлежностей царил легкий беспорядок, свидетельствовавший, скорее, о том, что хозяйка — персона опрятная, но на свой лад. Столешница была затерта в том месте, куда чаще всего ставили горшки, а тарелки, кружки и ложки сложены были так, чтоб легко можно было их снять и…

Он едва не хватил себя ладонью по лбу. Ведь все на кухне свидетельствовало, что в доме если не живет, то столуется как минимум несколько человек. Проклятие, да висящий над огнем котелок был как минимум литров на десять!