Том Годвин - Космическая тюрьма

– Я хочу еще кое-что добавить, – ответил Джордж. – Пучки стрел, по десять в каждом, в специальных обоймах, чтобы их можно было носить в колчанах. Чтобы перезарядить магазин, ты просто вставляешь новую обойму для стрел, и времени на это уйдет не больше, чем поставить одну стрелу в обычный лук. Я высчитал, что при определенной сноровке охотник может выпустить сорок стрел не больше чем за двадцать секунд.

Джордж взял лук и вернулся в пещеру добавлять к нему эту новую деталь. Гумбольт смотрел ему вслед, думая: «Если он смог сделать такой лук из дерева и кишок единорога, что бы он смог дать нам, если бы у него был металл?»

Возможно, у Джорджа никогда не появится возможность показать, что бы он смог сделать из металла. Но Гумбольт уже почувствовал уверенность, что гений Джорджа сделает возможным, если возникнет такая необходимость, реализацию альтернативного плана с Рагнарока.

Медленно тянулись недели, переходя в месяцы, и наконец с Гор Крэга сошло достаточно снега, чтобы Гумбольт и Дэн Барбер могли отправиться в свой поход. Им никто не угрожал. Хищники давно мигрировали на север, а единороги встречались редко. Им не представилось возможности испытать эффективность новых автоматических арбалетов в бою, и это раздражало Барбера.

– Если бы у нас были обыкновенные луки, – жаловался он, – единороги выскакивали бы отовсюду, чтобы напасть на нас.

– Не волнуйся, – успокоил его Гумбольт. – Осенью, когда мы будем возвращаться, здесь будет полно единорогов.

Они достигли горы и остановились возле ее подножия, у протекающего рядом ручья. Вода в ручье поднялась высоко и была грязной от тающих снегов. Здесь они устроили охоту и запасли столько мяса, сколько могли унести с собой. Когда они поднимутся по каньонам в гору, им больше не встретится никакая дичь. В каньонах вместо травы росли ядовитые сорняки, и животные Рагнарока давно уже научились избегать подобных мест.

Они обнаружили каньон, который пытались обследовать Крэг и его спутники, и начали подниматься по нему. Именно здесь Крэг обнаружил запасы кварца и слюды, и насколько он мог знать, этот каньон был самым низким из всех горных перевалов.

Каньон поднимался в гору по диагонали, поэтому подъем не был особенно крутым. В русле ручья они стали замечать слюду и кристаллы кварца, и в полдень второго дня они миновали последнее чахлое деревце. На этой высоте не росло ничего, кроме колючих ядовитых сорняков, да и они попадались редко.

Воздух здесь был гораздо более разреженным, и их поклажа казалась тяжелее. Пройдя еще немного дальше, они подошли к небольшому знаку из камней – поворотному пункту Крэга.

На следующий день они обнаружили скопление кристаллов кварца. Еще через милю увидели слюдяную жилу. Что же касалось других минералов, которые надеялся обнаружить Крэг, то встречались только их следы.

Четвертый день прошел в бесконечной борьбе со становящейся все круче стеной каньона; груз на плечах Гумбольта и Барбера, казалось, весил уже сотни фунтов. Они с трудом заставляли свои протестующие ноги сделать пятьдесят шагов, затем останавливались отдыхать, быстро и судорожно вдыхая разреженный воздух своими нагруженными легкими.

Конечно, обойти вокруг горы было бы значительно легче. Но Провал, предположительно, был огромной полостью, образовавшейся в плато непосредственно по другую сторону горного кряжа и окаймленной неприступными утесами в милю высотой. Только прилегающая к горе сторона Провала имела пологий спуск, ведущий в его недра.

Они остановились на ночлег в месте, где ручей вытекал из небольшого родника.

Здесь на стенах каньона все еще лежал снег, а сам каньон изгибался, обещая сразу же за поворотом привести их к вершине, как он делал это весь прошедший день.

На следующее утро, когда они возобновили свой подъем, солнце светило ярко и горячо. Каньон вел теперь прямо, его крутые стены стали более плоскими, напоминая пару шероховатых уступов с седловиной между ними.

Путешественники поднялись на вершину седловины, и там перед ними внезапно открылась другая сторона мира – и Провал. Далеко внизу простиралось бесконечное плато, подобное тому, которое они оставили позади. Но над всеми окрестностями доминировала пропасть. Эго была гигантская долина с отвесными стенами в сотню миль длиной и сорок миль шириной, глубоко утонувшая в недрах плато, так что уровня поверхности плато достигали только вершины стен в милю высотой. Горный кряж под ними круто обрывался вниз; спуск становился все более и более пологим, доходя до уровня плато, а затем, продолжаясь дальше вниз, достигал дна пропасти, которая была такой глубокой, что нижняя ее часть была скрыта в утренних тенях.

– Боже мой! – выдохнул Барбер. – До дна пропасти по вертикали должно быть более трех миль. Десять миль спуска под уклоном в тридцать три градуса – если мы спустимся, то никогда не выберемся оттуда.

– Можешь повернуть назад, если хочешь, – ответил Гумбольт.

– Повернуть назад? – рыжая борода Барбера, казалось, ощетинилась. – Кто, черт возьми, говорит о том, чтобы повернуть назад?

– Никто, – ответил Гумбольт, слегка улыбаясь быстрой вспышке гнева Барбера.

Он внимательно разглядывал пропасть, сожалея, что у них не было возможности отшлифовать кристаллы кварца и сделать бинокль. Слишком далеко приходилось смотреть невооруженным глазом... В разных местах от пропасти в плато отходили ущелья. Они, однако, были короткими, и их обступали вертикальные утесы. Утренние тени не позволяли четко рассмотреть большую часть пропасти, и Гумбольт не заметил никаких признаков красноватой породы, которую они искали.

В юго-западном углу пропасти, почти неразличимом на таком расстоянии, он заметил легкое облачко, поднимающееся со дна пропасти. Было невозможно сказать, что это было, и оно быстро растаяло вдали. Барбер тоже заметил его и сказал:

– Похоже на дым. Как ты думаешь, могут там жить люди или какие-нибудь другие разумные существа?

– Это могли быть испарения от горячих источников, сконденсировавшиеся в прохладном утреннем воздухе, – ответил Гумбольт. – Что бы это ни было, мы узнаем, когда спустимся туда.

Спуск по крутому склону в Провал был более быстрым, чем подъем по каньону, но не более приятным. Нести на спине тяжелую поклажу под таким уклоном вниз было мучительным и вызывало колоссальное напряжение икр ног. По мере того как они спускались, жара непрерывно усиливалась. Они спустились в долину на следующий день, и полуденный зной был таким сильным, что Гумбольт мысленно спросил себя, не окажутся ли они здесь в западне, которую лето вскоре превратит в чудовищную печь, в которой ничто живое не сможет существовать. Хотя, конечно у них не было выбора, горы были проходимыми только в жаркую погоду. Дно долины было покрыто илом, песком и гравием. Для поисков Гумбольта и Барбера это не представляло интереса. Они стали передвигаться вдоль стен пропасти, стараясь держаться ближе к их основанию.