Владимир Лизичев - Москва — Маньпупунёр. Том II

У одного из техников, что какое-то время крутился возле Семенова, вдруг поехала вверх, прямо в воздух, скручиваясь в длинный жгут голова, все тело и одежда заколыхались, как чулок сорвались и улетели куда-то в общем вихре. На том месте, где он прежде стоял, образовалось облако из черно-серых вихрей и, через пару секунд там показался Арсат с лицом одновременно и злым и испуганным.

Глаза его кроваво-красные от лопнувших ввиду напряжения сосудов смотрели на Семенова, который увидев того страшного врага, что сначала спас его на складе от мук истязателя «Логопеда», а потом хотел сбросить в страшную яму в Битцевской пещере, попытался привстать с колена и убежать, уползти. Арсат с трудом на гнущихся кривых тонких ножках уже почти приблизился к своей жертве, когда ему дорогу загородил тотчас, находившийся рядом, Радоля.

Они встали друг против друга. Боль и ярость, если коротко охарактеризовать, то, что было в них, в каждой клетке организма, в каждом нейроне и в каждом из его 10000 дендритов. Трубные низкие звуки, слышимого диапазона, оглашающие окрестности на многие десятки километров, сменились страшными по своей силе скрипами подземных каменных пород большой тектонической плиты, на которой покоилось плато Маньпупунер.

На несколько секунд ослаб инфразвук и, это дало передышку двум бойцам. Каждый из них уже израсходовал такое количество энергии, что держался только — один на вере, другой на ненависти и понимании того, что если не выполнит свою миссию и не вернётся с ключом от некоего механизма, более древнего, чем он сам и Земля, будет испепелён и исчезнет как сущность.

Радоля, тоже знал, что может погибнуть в этой схватке, но это было его испытание, он сам дал на него согласие, положил слово, а значит, в следующем воплощении он будет среди тех, кто защищает Русь, свой Род. Чувствуя, что теряет силы, он почти ослеп и, мог в любой момент рухнуть, напряг, что были все до конца мощи и ударил в Арсата волной Радости Гнева. Это когда шли в неравный бой с улыбкой, залихватской песней, веселясь и бравируя презрением к смерти, потом, хоть потоп. Но даже мёртвый тянул руки к горлу врага, чтобы порвать.

Так шли русичи вои при Калке, битве князя Игоря с половцами, что в нескольких километрах восточнее Матвеева Кургана. Так атаковал засадный полк князя Дмитрия Боброк — Волынского в Куликовской битве, и при Молодях, так били французов Даву, Нея и Жюно на Багратионовых флешах и батарее Раевского при Бородино. И точно так, наконец, мы русичи громили фашистов, когда от штаба генерала Чуйкова спрятанного между волжскими обрывами в Сталинграде до передовой было меньше 300 метров. Не могло быть по-другому и, когда десантники 9-й роты 345-го отдельного парашютно-десантного полка приняли бой у высоты 3234 в Афганистане. Когда на одного по сотне. Через не могу, но били! Да мало ли…

От удара у Арсата пошла горлом кровь, и он упал на одно колено, но все же выдержал удар и еле живой, смог всё же подняться. Несмотря на дикую боль в сломанных рёбрах, ударивших по лёгким, на лице его появилась едкая насмешливая улыбка. Теперь он, сплюнув сгустком крови и плоти, прямо под ноги своего противника, нанёс удар страшной энергетической мощи, направив его в сердце. Радоля увидел, как его большое бьющееся сердце сначала вдавило внутрь, а затем оно разлетелось от этого удара не кусочками, но мелкими брызгами. Лик его, несмотря на острый укол, остался спокойным и умиротворённым, он сделал, все что мог и даже то чего не мог, теперь настал черед других дольнех и горних. Только в глазах застыла боль и недоумение, почему так? Почему надо убивать, почему войны и болезни, почему есть Зло и когда его не будет.

Семёнов за те полторы минуты, что его спасал этот странный человек в ярко-синей куртке, которого в отличие от Серова, он видел своим необычным зрением, но в таких красках, что сделали бы честь самому Винсенту Ван Гогу или Эдгару Дега. Он, конечно, видел не все, мешали звуки, идущие из глубины земли и забившие сознание страхом и тоской, желанием убежать подальше, куда угодно, но только что бы долой отсюда.

Но и того, что ему показали, этих бушующих стычек сверкающей плазмы, быстрых разрядов мощных волн, что накатывали штормовыми взлётами и опадали, столкнувшись друг с другом, было довольно. Причём всё происходило с фантастической скоростью. Он успел отползти на десяток шагов, когда увидел исход поединка для него совсем не радостный. У Арсата же не осталось никаких сил, чтобы сдвинуться хоть на шаг. Но скоро они придут, и тогда не остаётся здесь ни людей, ни силы, способной помешать его замыслу, забрать ключ.

Он зря не принял в расчёт тот звук, что так напугал его ещё пять минут назад, посчитав его за Песнь Земли, только очень сильную на этой древней земле Тартарии и Гипербореи, что на картах Герхарда Меркатора, Пири Рейса, Оронтия Финея была на севере Евразии и по размерам покрывала всю Европу.

Над тем местом, где совсем только что стоял себе, пятый останец, обдуваемый ветром, теперь лежала груда камней и, метался по кругу хоровод голубого цвета плазмоидов, одни круглые шарики размером с мячик для тенниса, другие темнее и продолговатые, похожие на лампы дневного света. Видимо растеряв остатки энергии в этой бешеной пляске, в какой-то момент они словно по краям невидимой воронки сошли в землю, в том месте зашипел снег, испаряясь и, оплавился словно масло, кусок рухнувшей скалы.

Звук опять сменился, ужасный скрип постепенно затих, и стала слышна металлическая музыка, чем-то похожая на звуки ксилофона и колокольчика — Динь, дон, динь, дон дон, дон дон. При её первых звуках на лице Арсата, появились и замелькали — недоумение, досада, вымученная улыбка, злость и он начал распадаться на тысячи шариков тёмной окраски, разлетающихся вверх. Последним был глаз, который закатился и застыл, глядя в высокое небо, уже успокоившееся после недавнего урагана и мощных воронок, закинувших лёд и камни с гребня плато на километровую высоту. Наконец и этот глаз дематериализовался и исчез. На грязном от непонятной копоти снегу рядом с телом Радоля валялся полосатый барсучий хвост на золотой витой цепочке. Музыка смолкла. Панагия опять спасла ССС (Семёнова).

Люди стали приходить в себя, кто неторопливо пошёл обратно к лагерю, кто вытряхивал дерьмо, вместе с трусами из штанов, присев за большие камни. Кто-то пил из фляги, припасённый коньяк, кто-то глотал из рук снег. Вертолётчики залезли по стремянкам на металлические обтекатели и оттуда осматривали двигатели, редуктор, приводы автомата перекоса и лопасти. Уже люди начали обсуждать произошедшее, когда случилось и вовсе непонятное.

Опять дзинькнул — именно как-то так, громкий звук и прямо сквозь камни, из земли стали появляться гиганты. Сначала стали видны их сверкающие золотые шлемы, почти круглые с невысоким широким ребристым гребешком. На лбу он заканчивался неким подобием наносника — стрелкой белого металла вниз, а сзади кольцом по уровню шлема, закрывавшего почти всю шею. Наушины и две гнутые пластины на подбородке крепились на шнурках скрученной тонкой кожи. Каждый держал в правой руке длинное копье толщиной в руку. Древко с навершием в виде серпа разделённого надвое двумя остриями тёмного металла (в виде буквы — Н), с блестящей белым цветом двусторонней заточкой. У идущего мерным шагом впереди первой шеренги, видимо главного начальника колонны в шеренгу по трое, и в глубину по 12 воинов, на кончике копья был укреплён небольшой треугольный штандарт с изображением странного зверя. О трёх ногах спереди и большого костяного горба на спине, задние две ноги были намного короче толстых передних, потому казалось, что чудище сидит, словно собака с широко раскрытой пастью.