Роберт Франклин Янг - Зарубежная фантастика из журнала «ЮНЫЙ ТЕХНИК» 1976-1989

У него отвисла челюсть…

— Пойди и позови Холдрета!

Пока он ходил, я снял панель и повнимательнее присмотрелся к тому, что случилось. После осмотра мое настроение слегка поднялось. За три-четыре дня поломки можно было устранить…

— Ну что! Кто из вас это сделал? — набросился я на Холдрета и Дависона, как только оба вошли в рубку.

— Если ты намекаешь, что кто-то из нас намеренно повредил звездолет, — начал Дависон, — то…

— Я ни на что не намекаю. Но мне кажется, оба вы с удовольствием продолжили бы свои исследования. И наилучший способ убедить меня в необходимости их проведения — заставить чинить систему управления. Что же, парни, вы своего добились.

— Гас, — Дависон положил руку мне на плечо, — мы этого не делали. Ни он, ни я.

Я понял, что он говорит правду.

— Но кто?

Дависон пожал плечами.

Они ушли к животным, а я постарался сосредоточиться на работе. Через пару часов мои пальцы стали дрожать от усталости, и я решил, что лучше отложить ремонт до следующего дня.

В ту ночь я спал плохо. Из вольеров доносились стоны муравьедов, визг, блеяние, шипение и фырканье других животных. Наконец около четырех часов утра я провалился в глубокий сон. Проснулся оттого, что кто-то тряс меня за плечо. Открыв глаза, увидел бледные лица Холдрета и Дависона.

— Что случилось? — пробормотал я.

— Вставай, Гас!

— Какого черта!.. — Но меня уже тащили в рубку. Там я мгновенно пришел в себя.

Все провода, идущие к пульту управления, вновь лежали на полу!

— Мы должны охранять рубку, — сказал я. — Во-первых, один из нас должен постоянно бодрствовать, во всяком случае, пока я не починю пульт; второе — всех животных необходимо немедленно удалить из звездолета.

— Что? — воскликнул Холдрет.

— Он прав, — согласился Дависон.

Весь день я снова чинил пульт управления, а к вечеру заступил на вахту, с трудом подавляя желание вздремнуть. Когда Холдрет вошел в рубку, чтобы сменить меня, он ахнул и указал на пульт. Провода снова валялись на полу…

Ночью мы все остались в рубке. Я чинил этот проклятый пульт.

Но… к утру оказалось, что все труды пропали даром. Как это произошло, никто не заметил.

Я вылез из звездолета, уселся на большой камень. Одна из собакообразных подошла ко мне и потерлась мордой о колено.

Я почесал ее за ухом.

На одиннадцатый день животные перестали интересоваться нами. Они бродили по равнине, подбирая комочки белого тестообразного вещества, каждую ночь падающего с неба. Мы называли его манной. Провизия кончалась. Мы здорово похудели. Я уже давно перестал чинить пульт управления.

К вечеру Дависон собрал много этой белой «штуки» и мы устроили пир.

— Отлично, — вдруг улыбнулся Холдрет. — Звездолет мне порядком надоел. Хорошо бы вернуться к нормальной жизни.

На следующее утро я встал пораньше и направился в рубку. Я взглянул на обзорный экран и замер. Потом вернулся в каюту и разбудил Дависона и Холдрета.

— Посмотрите в иллюминатор, — прошептал я.

Они посмотрели.

— Похоже на мой дом, — пробормотал Холдрет. — Мой дом на Земле! Пойдем поглядим на это чудо.

Мы вышли из звездолета. Снова собрались животные. Жираф подошел и покачал головой.

Дом стоял на зеленой лужайке, чистенький, покрытый свежей краской. Ночью чьи-то заботливые руки поставили его около звездолета, чтобы мы могли там жить.

— Совсем как мой дом, — изумленно повторил Холдрет.

— Естественно, — буркнул я. — Они воссоздали образ дома по твоей памяти.

— О ком ты говоришь? — удивился Дависон.

— Неужели вы еще не сообразили? — Я облизал языком пересохшие губы, потому что первым понял, что остаток жизни придется провести на этой планете. — Неужели не ясно, что означает этот дом?1 Неужели не ясно, что нас, звероловов, грабивших фауну других планет, самих ухитрился здешний разум загнать в свой космический зоопарк?!

Я взглянул на безоблачное, теперь уже недостижимое небо, вышел на террасу дома, тяжело опустился на стул. Я смирился и представил себе табличку на изгороди:

«Естественная среда обитания — солнечная система. Вид: Хищники. Звероловы».

© Leigh Brackett , All the Colors of the Rainbow, 1957

Ли Брекетт

Фантастический рассказ

Перевод с английского

Андрея Шарова и В. Коршикова

Рисунки А. Анно

«Юный техник» 1982'04

Невиданный ливень в долине не прекращался уже тридцать шесть часов. Земля пропиталась водой насквозь. Мутные потоки неслись по склонам изрытого водой холма, нависающего над городом, переполняли сточные канавы и, бешено крутясь, устремлялись к реке. Тихая обычно река шумела и бурлила, как Миссисипи в пору разлива, размывая берега, врываясь в тихие фруктовые садики и даже на улицы Гранд-Фоллза; люди в панике покидали дома. Подмытые деревья медленно клонились и падали, разрушая заборы и стены жилищ…

Высоко на вершинах холмов, что окружали долину с северо-востока и юго-запада, умело спрятанные от людского глаза, тихо гудели два маленьких механизма неземного происхождения. Они неутомимо посылали потоки частиц в небо, собирая тяжелые дождевые тучи.

В долине продолжался ливень…

Это было его первое большое, ответственное задание, и он не знал наверняка, сумеет ли справиться. Он так и сказал Руви, замедляя ход неудобной земной машины:

— Нет, ты только посмотри на эту страну. Неужели здесь можно создать настоящую цивилизацию?

Она по обыкновению быстро обернулась и спросила в упор:

— Боишься, Флин?

— Кажется, да.

Ему было стыдно признаваться в этом. На родной Минтаке он изучал управление погодой, а потом работал уже в пяти разных мирах, из которых два были даже на более ранних ступенях развития. Но он ни разу не видел столь слабо гуманизированную цивилизацию. Центр осуществил контакт с этими цивилизациями лишь в последние двадцать лет, и сразу же нашлись энтузиасты, хотя лишь малая часть этих цивилизаций представляла интерес с точки зрения уровня развития. Флин не задумываясь вызвался быть членом контрольной группы. Может быть, и преждевременно — так ему казалось теперь.

— Ладно, — сказала между тем Руви. — Я, признаться, тоже побаиваюсь. Вдобавок здесь жарко. Останови-ка эту неуклюжую машину, я хочу подышать свежим воздухом.

Он затормозил, и Руви вышла. Она остановилась у двух валунов на обочине и окинула взглядом долину. Свежий ветер трепал ее желтую тунику и чуть шевелил серебристые бусы на тонкой шее. Ее кожа даже в свете этого неяркого одинокого солнца мерцала глубокой нежной зеленью — цветом юности и здоровья.