Джанни Родари - Зарубежная фантастика из журнала «ЮНЫЙ ТЕХНИК» 1970-1975

© ИЗДАТЕЛЬСТВО ЦК ВЛКСМ

«МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ» 1970-1975

Джанни Родари

Перевод с итальянского Льва Вершинина

Рис. В. Кащенко

«Юный техник» 1970'03

В году две тысячи двести двадцать втором применение домашних роботов стало повсеместным. Материно был одним из таких роботов. Превосходным электронный робот, он жил и работал в семье профессора Изидоро Корти, преподавателя истории в Римском университете. Катерино, как и другие домашние роботы, умел стряпать, стирать и гладить белье, убирать комнаты и кухню. Он сам ходил за покупками, вел тетрадь расходов, включал и выключал телевизор, печатал на машинке письма профессора, разрезал ножиком-закладкой страницы новых книг, водил машину и вечерами пересказывал домашним все сплетни соседей. Словом, он был совершенным механизмом. И, как все механизмы, абсолютно не нуждался во сне. Ночью, когда вся семья отдыхала. Материно, чтобы не заскучать от безделья, еще раз отглаживал, по шву брюки профессора, вязал кофту для синьоры Корти, мастерил игрушки для детей и перекрашивал белые стулья. Сделав все дела, он усаживался за кухонный столик и решал очередной кроссворд. И на это у него уходило довольно много времени.

Однажды ночью, когда Катерино мучительно вспоминал название реки из пятнадцати букв, он услышал свист. Он не впервые слышал эти странные, приятные звуки, доносившиеся из соседней комнаты, где спал профессор Иэцдоро. Однако на этот раз эти, нарушавшие ночную тишину звуки вызвали у него необычные мысли. «А зачем, собственно, люди спят! И что они при этом испытывают!»

Катерино встал из-за стола и на цыпочках отправился в детскую.

Детей было двое, Роландо и Лучилла, и они всегда спали при открытой двери, чтобы и ночью быть поближе к родителям. На столике возле кровати горела голубая лампочка. Катерино долго всматривался в лица спящих детей. Выражение лица у Роландо было спокойным, а на лице Лучиллы играла легкая улыбка. «Она улыбается! — удивился Катерино. — Наверное, она видит но сне что-то приятное. Но что можно увидеть с закрытыми глазами!»

Робот вернулся в гостиную и крепко задумался. «Попробую и я заснуть», — решил он.

Роботы существуют уже сто лет, но до сих пор ни одному из них не приходила в голову столь дерзкая мысль: «А что, собственно, мне мешает попробовать сегодня же! Нет, сию минуту!»

Так он и сделал. «Спокойной ночи, Катерино, — сказал он сам себе. — Прекрасных тебе снов», — добавил он, вспомнив, что говорила каждый вечер синьора Луиза детям, укладывая их в постель.

Катерино заметил, что его хозяева первым делом закрывали глаза. Он попытался последовать их примеру, но его глаза, увы, были устроены так, чтобы не закрываться ни днем ни ночью. У него не было век. Материно поднялся, отыскал лист картона, вырезал два кружочка, прикрепил их над глазами и снова развалился в кресле. Однако сон не приходил, а лежать с закрытыми глазами было весьма утомительно. К тому же он не видел ничего такого, что заставило бы его улыбнуться. Он видел лишь сплошную компактную тьму, и это лишь раздражало его.

Вся ночь прошла в бесполезных попытках заснуть. Но Катерино не сдался, и когда утром он с неизменной чашечкой кофе на блюдце отправился будить хозяина, он решил усилить наблюдение. В тот день он заметил, что профессор сразу после еды удобно устраивался в кресле, чтобы почитать газету. С минуту он рассеянно перелистывал страницы, потом глаза хозяина закрылись, газета упала на пол, и началась чудесная музыка.

«Наверно, это ночная песня», — подумал Катерино. Он с трудом дождался ночи и, едва все улеглись, сел в кресло и принялся читать газету. Он прочел ее всю от первой до последней строчки, включая рекламные объявления, но сон не приходил. Тогда он стал пересчитывать точки и запятые на каждой странице, затем все слова, которые начинаются с буквы «а», но и это не помогло.

Однако Катерино продолжал наблюдения и однажды за обедом услышал, как синьора Луиза сказала мужу:

— Вчера вечером, чтобы заснуть, мне пришлось считать овец. Знаешь, сколько я их насчитала! Тысячу пятьсот двадцать восемь. И все же без снотворного дело не обошлось.

Катерино целых два дня обдумывал, что бы это могло значить, и наконец обратился к Роландо. Задавая ему вопрос, Катерино испытывал жгучее чувство стыда. Ему казалось, что он хочет выведать у мальчугана сокровенную тайну, страшный секрет.

— Почему вы считаете овец, когда хотите заснуть! И как это делается!

— Очень просто. Нужно закрыть глаза и вообразить, что перед тобой овцы, — ответил Роландо, не подозревая, что он предает род человеческий. — Затем надо представить себе ограду и вообразить, что овца должна прыгнуть через нее. Ну, а потом начинай считать: одна, две, три — и так, пока не заснешь. Мне ни разу не удалось насчитать больше тридцати овец. Лучилла однажды насчитала целых сорок две. Но это она говорит, а я ей не очень-то верю.

Став обладателем столь волнующей тайны, Катерино еле удержался, чтобы тут же не удрать в ванну и там не начать считать овец. Наконец настала ночь, и Катерино смог приступить к смелому опыту. Он поудобнее уселся в кресле, прикрыл глаза газетой и попытался увидеть овцу. Вначале он увидел лишь белое облачко с размытыми краями. Затем облачко стало обретать более четкие формы, появилось нечто, очень напоминавшее овечью голову. Потом у облачка выросли ноги, хвост, и оно превратилось в настоящую овцу. Хуже обстояло дело с изгородью. Катерино никогда не был в деревне и не представлял себе, что такое изгородь. Тогда он решил заменить изгородь стулом и, вообразив себе белый кухонный стул, заставил овцу подойти к нему.

— Прыгай! — приказал он.

Овца послушно перепрыгнула через стул и исчезла. Катерино мгновенно попытался вообразить вторую овцу, но пока она материализовалась из туманного облака, удрал стул. Пришлось начать все сначала, но когда он вернул стул на место, овца отказалась прыгать через него.

Катерино взглянул на часы и с ужасом увидел, что на воссоздание всего двух воображаемых овец ушло четыре часа. Он вскочил и бросился в кухню, чтобы еще раз прогладить забытые на стуле брюки профессора Корти.