Роберт Хайнлайн - Кот, который ходил сквозь стены

Я этого не сделал. В феске я чувствовал себя довольно неловко: во-первых, я не какой-то масон, тем более не храмовник, а во-вторых, она была не моя, она была краденая.

Можно украсть трон, или королевский выкуп, или марсианскую принцессу, и пребывать на седьмом небе от счастья. Но шапка? Украсть шапку — это низко. Нет, я не вдавался в такие рассуждения, просто мне было неловко перед мистером Клейтоном Расмуссеном (его имя было на внутренней стороне фески), и я собирался вернуть ему причудливый головной убор. Когда-нибудь… как-нибудь… когда получится… после дождичка…

Когда мы покидали «Золотое правило», я сунул феску за ремень и забыл о ней. После прилунения, когда я отстегнулся, она незаметно для меня упала на потолок. Пока мы втроем забирались в продуваемые всеми ветрами скафандры, Гвен подобрала ее и отдала мне. Я спрятал феску на груди, под скафандром, и застегнул его на молнию.

Потом мы добрались до дома Хендерсонов в гермозоне «Высохшие кости», и нам показали, где спать. Я раздевался с полузакрытыми глазами, плохо соображая от усталости. Может, феска выпала именно тогда — точно не знаю. Притулившись к Гвен, я тут же заснул… и провел свою брачную ночь, проспав без перерыва восемь часов.

Полагаю, моя новобрачная спала так же крепко. Впрочем, не важно — прошлой ночью мы успели отлично попрактиковаться.

За завтраком Билл протянул мне феску.

— Сенатор, вы уронили свою шапку на пол в кабинке.

За столом присутствовали Гвен, Хендерсоны — Ингрид, Джинкс, Гретхен и Вольф, — двое квартирантов, Элоиза и Эйс, и трое маленьких детей. Подходящий момент, чтобы сочинить историю о том, откуда у меня взялась эта смешная шапка. Но я лишь ответил:

— Спасибо, Билл.

Джинкс и Эйс переглянулись, и Джинкс послал мне знак, по которому масоны опознают друг друга — по крайней мере, так я думаю. Тогда мне просто показалось, будто он почесывается. В конце концов, все лунари чешутся, потому что у всех лунарей зудит. Ничего не поделаешь — воды не хватает, мыться приходится нечасто.

После завтрака Джинкс выждал, пока я не останусь один, и заговорил со мной.

— Достопочтенный… — начал он.

— Гм? — ответил я (чудеса находчивости!)

— Я заметил, что за столом вы предпочли не признать во мне брата. И Эйс тоже это заметила. Может, вы считаете, что вчерашняя сделка не была безусловно честной?

(Джинкс, ты бессовестно содрал с меня семь шкур.)

— Ничего подобного. Жаловаться не на что.

(Сделка есть сделка, хитрец ты наш. Я всегда держу слово.)

— Уверены? Я ни разу не обманывал собрата по ложе — да и чужаков, если уж на то пошло. Но я готов окружить особой заботой любого сына вдовы, точно так же, как своего родственника. Если вы считаете, что заплатили слишком много за спасение, дайте столько, сколько сочтете нужным. А можете и вообще не платить. — Помолчав, он добавил: — Не могу пока говорить от имени Мэгги Снодграсс, но она выпишет мне счет, и он будет справедливым: Мэгги не способна на подлость. Но не рассчитывайте, что ваш металлолом принесет много прибыли. Возможно, с его продажи Мэгги даже понесет убыток, потому что… вы ведь знаете, где «Бюджет» берет ту рухлядь, которую сдает в аренду?

Я признался, что мне об этом неизвестно.

— Каждый год солидные компании вроде «Герца» или «Интерплэнет» распродают свои подержанные машины, — продолжил он. — Те, что в полном порядке, покупают частные лица, в основном лунари. Те, что требуют серьезного ремонта, достаются старателям. Весь остальной хлам «Бюджет-джетс» покупает по бросовой цене и перебирает в своих мастерских возле Луна-Сити, сооружая из трех машин, скажем, две. Все, что не пригодилось, продается на металлолом. За драндулет, в котором вы свалились, они взяли по прейскуранту двадцать шесть тысяч… но если «Бюджет» вложил в него хотя бы пять, я отдам вам разницу и поставлю выпивку. Факт.

Теперь Мэгги собирается отремонтировать его. Но она сделает это как надо, даст гарантию и выставит реальный ценник на эту машину, не новую и переделанную. Возможно, удастся выручить десять тысяч грязными. Но если после вычета расходов на запчасти и работу я получу от нее больше трех тысяч, то очень удивлюсь. А может, мы вообще уйдем в минус. Риск есть риск.

Несколько раз правдоподобно солгав, я сумел (как мне кажется) убедить Джинкса, что мы не братья по ложе, что я не прошу скидок и что феска оказалась у меня случайно — я нашел ее в прокатном «вольво».

(Невысказанное предположение: мистер Расмуссен взял эту колымагу напрокат в Луна-Сити и оставил в ней головной убор, когда возвращал «вольво» в «Золотом правиле».)

Я также добавил, что на феске есть имя владельца и я намерен вернуть ее.

— У вас есть его адрес? — спросил Джинкс.

Я сказал, что адреса нет — только вышитое на феске название храма.

— Отдайте ее мне, — сказал Джинкс, протягивая руку. — Могу избавить вас от проблем… и расходов по отправке посылки на Землю.

— Как это?

— Так уж вышло, что я знаю одного человека, который в субботу летит на прыгунке в Луна-Сити. Там, в воскресенье, сразу после освящения больницы для детей с врожденными дефектами и инвалидов, закрывается конвент Благородных адептов. В конференц-центре должен быть стол находок, и раз на феске есть фамилия владельца, он получит ее еще до вечера субботы, когда состоятся соревнования. Ведь все знают, что участник без фески — как девица из бара без мини-бикини.

Я отдал ему красную шапку.

И решил, что больше мне не придется вспоминать о ней.

Перед путешествием в гермозону «Счастливый дракон», возникла очередная проблема — у нас не было скафандров.

— Вчера я не возражал, чтобы вы надели те дырявые сита, поскольку перед нами стоял выбор Хобсона [42] «Выбор Хобсона» — выражение, подразумевающее, что выбор состоит в совершении действия или отказе от него. : либо рискнуть, либо оставить вас умирать, — сказал Джинкс. — Сегодня мы можем поступить так же — или просто завести машину в ангар и погрузить вас в нее без скафандров. Конечно, масса воздуха будет израсходована впустую. Потом повторить то же самое в конце поездки… но воздуха понадобится еще больше, поскольку их ангар крупнее.

Я ответил, что заплачу. (Я не видел способа избежать этого.)

— Дело в другом. Вчера вы провели в кабине двадцать минут и израсходовали целый баллон. Тогда солнце только всходило, но сегодня утром оно уже поднялось на пять градусов. На всем пути до «Счастливого дракона» в борт кабины будут бить прямые солнечные лучи. Гретхен, конечно, постарается ехать в тени — мы не растим детей дураками. Но воздух внутри кабины нагреется, увеличится в объеме и начнет просачиваться сквозь щели. Поэтому герметичным обычно остается скафандр, но не кабина, которая служит лишь укрытием от солнца.