Мишель Демют - Планета семи масок

— Ваша одежда что-то мне напоминает… Я ведь не всегда летал на аэростате. Когда-то я был инженером. А потом вертолетчиком. Собственно поэтому мне и доверили аэростат.

Туре рассмеялся:

— Я им сказал, что кое-что смыслю в авиации. Предпочитаю смотреть на эту драку сверху. А вы из какой войны?

На этот раз замялся Корсон.

— Из межзвездной, — сказал он неуверенно. — Но я прибыл не прямо оттуда.

— Межзвездная война, — задумчиво повторил Туре. — Значит, вы жили намного позже меня. Когда я родился, космос только начали осваивать. Я еще помню день, когда человек впервые высадился на Марсе. Это было событие, скажу я вам…

Он кивнул в сторону Антонеллы.

— А девушка? Она из той же войны, что и вы?

Корсон покачал головой.

— Нет, Антонелла из мирного времени.

Негр посерьезнел.

— В таком случае ей здесь не место, — твердо сказал он.

— Почему?

— Видите ли, здесь могут находиться только солдаты и вообще люди, которые воевали и по тем пая иным причинам признаны воевавши преступниками. Вот я, например, обстрелял реактивными снарядами деревушку, где жили мирные крестьяне. Это было где-то в Европе, на острове, который назывался Сицилия. Не знаю, может, он и теперь так называется. Я не говорю, что хорошо понимал, что делаю, но и не могу сказать, что был в полном неведении. Что ж, на войне как на войне…

В голове Корсона прояснилась некая мысль.

— Но вы говорите на пангали. Я думал, что этот язык вошел в употребление, когда люди уже достигли звезд.

— Это не мой родной язык, я выучил его здесь. В Эргистаэле все говорят на пангали; есть, правда, несколько диалектов.

— А ваш родной язык?

— Французский.

— А-а, — протянул Корсон. Ему это ни о чем не говорило.

В голове вертелось еще множество вопросов, но он решил подождать с ними. До сих пор аэростат летел вдоль побережья, но теперь его стало сносить в сторону. Под ними расстилался ровный, безбрежный океан.

Они пролетели над целой эскадрой галер, упорно пытавшихся атаковать корабли противника, несмотря на встречный ветер, — гребцы там выбивались из сил. Немного дальше увидели странную конструкцию, смахивающую на гигантскую паутину, вокруг которой отчаянно сражались паукообразные создания. Значит, в Эргистаэле воюют не только люди, хотя в той части, где побывал Корсон, людей было больше всего. Раз или два в глубине океана мелькали какие-то огромные тени. Воздушный шар постепенно удалялся от берега.

— Что-что, а голодать мы тут не будем! — весело провозгласил Туре, поднимая крышку плетеного ларя, занимавшего угол корзины. Корсон машинально ощупал плечо в поисках ремешка от сумки с продуктами. Сумки не было. Должно быть, он потерял ее, когда сцепился с вербовщиком.

— Колбаса, еще вполне свежий хлеб к красненькое, — сообщил негр, склонившись над ларем. Затем извлек из кармана своих широченных штанов складкой нож и принялся отрезать ломти хлеба и кружочки колбасы. Распечатав бутылку, он протянул ее Антонелле.

Корсон с любопытством наблюдал за ним.

— Не видали такого, а? — лукаво подмигнул Туре, заметив его удивление. — Я всегда думал, что в ваши времена должны уже питаться таблетками и всякой химией. Но поверьте, это очень даже съедобно. На войне как на войне, верно?

От вина по телу разлилось приятное тепло. Корсон откусил хлеба и решил задать еще несколько вопросов. В конце концов, их спутник, видимо, уже давно здесь и кое-что знает об этом сумасшедшем мире.

— Удивительно, — осторожно начал он, — в небе не видно ни самолетов, ни ракет. По логике вещей, ничего опустошительней воздушной войны люди не придумали.

— Это против правил, — пояснил Туре. — По крайней мере, мне так кажется. В этом секторе нет ни ракет, ни самолетов, ни вертолетов. Но где-то в Эргистаэле наверняка идут и воздушные сражения. Я скорее бы удивился, окажись все по-другому.

— Правила? — Корсон чуть не поперхнулся.

— Вы, наверно, заметили, — продолжал Туре, — что здесь никто не использует ядерного оружия. Вас это удивило, да? А вот за теми горами атомные бомбы время от времени взрываются. Да еще какие мощные!

Корсон кивнул, вспомнив огненные столбы, взметнувшиеся по ту сторону гор.

— И кто же следит за соблюдением этих правил?

— Если б я только знал, я отправился бы прямо к нему и попросил выпустить меня отсюда. Какой — нибудь бог, наверное… Или скорее демон…

— Вы что, в самом деле думаете, что мы с вами в аду?

Слово «ад» почти не имело для Корсона смысла. Он употребил его, припомнив почти забытые в его времена мифы и легенды, безнадежно вытесненные холодной рассудочностью. На языке космической эпохи «ад» означал лишь крайне неприятное место.

— Я немало поразмыслил над всей этой метафизикой, — признался Туре, — но если это ад, то на удивление материальный. Взгляните, например, на небосвод — могу поклясться, что он твердый. Я произвел кое-какие измерения, поднимаясь и спускаясь на аэростате, и мне кажется, что до него не больше десяти миль. Понимаете, это сооружение хоть и материально, но на естественное не похоже. Ровная поверхность без горизонта — это никак не может быть планетой. Окажись мы на планете с таким колоссальным радиусом, ее притяжение нас всех просто расплющило бы.

Корсон кивнул с некоторым удивлением — знания этого человека из далекого Прошлого были поразительными.

— Да, — вмешалась Антонелла, — это какое-то ненормальное пространство. Я не могу предвидеть будущее, ничего не чувствую. Сперва я не беспокоилась, потому что эта способность иногда исчезает, но не насовсем. А здесь я как… слепая.

Корсон с интересом взглянул на девушку.

— Когда же исчезает эта твоя способность?

Щеки Антонеллы порозовели.

— Ну… во-первых, на несколько дней каждый месяц. Но сейчас… не тот случай… Потом во время межпланетных путешествий, но со мной это случалось редко. Еще когда я перемещаюсь во времени, но тогда это быстро возвращается. И, наконец, когда вероятность разных событий почти равна. Но в какой — то мере мои способности всегда сохраняются. А тут — ничего.

— О чем это она? — удивленно спросил Туре.

— В ее время люди обрели дар предвидения. Они заранее знают, что произойдет через минуту-другую.

— Понятно. Вроде как перископ, в который можно наблюдать будущее. Хотя вообще-то довольно близорукий перископ. Пара минут — не так уж много.

Корсон задумался. В его понимании предвидение будущего было в какой-то степени связано с космогоническим принципом Маха, утверждающим, что каждая точка Вселенной независима от Вселенной в целом. Не значит ли это, что они покинули ту вселенную, к которой приспособлена нервная система Антонеллы? Или они уже умерли, не заметив, как это случитесь?